Виталий Нуриев Вроде бы, как делать мультфильмы – давно понятно, проверено не только нами. Японцы вырастили анимационную империю, работая с двухмерной графикой и умными сюжетами, их аниме продается теперь по всему миру. И русская мультипликация знает на своем собственном опыте: бери выше, планку тяни – и детям на пользу, и взрослым на радость. Значит, история (то есть сценарий) не сюсюкать должна и разводить все по пальцам, а говорить с ребенком о вещах, доселе, может быть, ему неизвестных, но на известном ему языке. Слишком просто, не так ли? Да, простота – штука коварная. Если переборщить, упростить слишком - скучно станет, как с «Приключениями Бабки Ежки». Если наоборот – ребенка запутать рискуешь, а взрослому – набить оскомину от зауми (нередкий случай на «японских» просмотрах).
Мультфильм «Игорь» - с названием, явно позаимствованным из славянской традиции, - стоит где-то посередине, время от времени немного кренясь от умственной полноты. Названием русское сходство как бы и ограничивается. Взрослому с ребенком лет семи можно уже смотреть, особо не опасаясь (не за себя – скучно и грустно будет вряд ли - но за ребенка). Детям более нежного возраста атмосферу страха и ужаса в мультфильме объяснить трудновато будет, постарше-то они уже знают немного Тима Бёртона, а случается – и любят даже. Бёртоновских мотивов создатели хотели избежать, конечно же, но это практически невозможно, если думаешь рассказать мультипликационную страшилку. Бёртон давно перерос рамки своего собственного творчества и стал хорошо узнаваемым брендом: в результате инициалы Т.Б. мерещатся и там, где, в общем-то, их быть не должно. Мультипликаторы пошли на хитрость – они провели более-менее четкую локализацию. Поэтому франко-американский мультфильм Энтони Леондиса отправляет зрителя в жутковатую, сумрачную Германию 20-х – 30-х гг. - здесь почему-то средь мелкоурбанистических застроек расставлены замки XVIII века, и музыка выводит легкий свинг. И сказка, приплясывая в такт, сказывает, как Игорь, который одновременно и подмастерье глуповатого ученого, и какой-то диснеевский горбун из Собора Парижской Богоматери (внешне напоминает очень), пытается обмануть судьбу и обойти кастовую несправедливость. По сословным порядкам, горбуны-Игори должны прислуживать злым ученым мужам и не помышлять о научных свершениях. А злыми мужи стали потому, что повелитель волшебной страны им доходчиво объяснил: только изобретая сильнейшее зло, можно оградить себя от злого внешнего мира. Беда нашего Игоря в том, что он умен и разбирается в механике твердого тела получше своего хозяина. Ему лишь злости не хватает. Он как ни сотворит что-нибудь, так злом и не пахнет: то бессмертного кролика с синдромом самоубийцы, то говорящий мозг, страдающий комплексом неполноценности. Так и мучается Игорь весь фильм.
Пока дитя неотрывно следит за экраном, папе и маме, если история не занимает, развлечение найти нетрудно. Во-первых, есть забава визуально-эстетическая: герои щеголяют в костюмах от Вивьен Вествуд и Жана-Поля Готье. Во-вторых, «Игорь» - удобный случай проверить себя на внимание и память: уловили сходство между главной злодейкой и Марлен Дитрих, рано радуетесь, после «Франкенштейна» извольте узнать «Метрополис», «Кабинет Доктора Калигари», а сверх того и ветхозаветные легенды. Забывшись мыслями, вернитесь к Стругацким в «Понедельник начинается в субботу», к восторженному идеалу настоящего ученого. Не ленитесь – проводите параллели. Что сделали нулевые с идеалами шестидесятых? Нет-нет, по-прежнему, конечно, в науке человек человеку -═┘ друг, кто ж тут поспорит. Плагиат? Как можно?! Да ни в жисть! Так и проходит время: нечаянно задумаешься с оглядкой на «вымышленную» реальность, а тут уже и ребенок за рукав теребит, финальные титры. Закончилось все хорошо, доброта победила, на экране снова светит солнце.
