Дарья Курдюкова
Художники конструируют пространство свободы.
Фото предоставлено организаторами выставки
Проект, открывшийся в Государственном центре современного искусства, – интернациональный. Помимо самого ГЦСИ к нему приложили руку Galerija Gregor Podnar (Любляна–Берлин), Московский дом фотографии, а также галереи Гари Татинцяна, «Риджина» и «Триумф». Кроме таких художников, как Вадим Захаров, Олег Кулик, Андрей Монастырский, Павел Пепперштейн, Леонид Тишков, в нем участвуют Марина Абрамович, Тони Оурслер, братья Чепмен и другие. Организаторы говорят, что исследование мифа предполагалось осуществлять в еще большем масштабе – да кризис помешал. Но и показанные трактовки разочарованными не оставили.
Миф связан со сказанием, с процессом становления, с творчеством. Выставка «Другая мифология» – нечто вроде толкового словаря, иначе – остроумный художественный аналог научно-популярной книги (кстати, каталог в строгом синем переплете тоже получился как кивок в сторону сборников научных статей). Выставленные арт-объекты снабжены комментариями, историями, составляющими миф каждого экспоната. Комментарии – легенды (ведь так в некоторых случаях и называют подписи к иллюстрациям) – мифы: таков один из возможных путей мифотворчества. Один из...
На этот раз заводилой, открывающим экспозицию, назначили Павла Пепперштейна с его живописным циклом «Правда о малоросликах». Хоббиты и Кольцо Всевластия – тема Толкиена, но миф уводит ее то ли к новой сказке, то ли к новой были. Пепперштейн, в 2007-м выставлявший серию «Город Россия», ироничную и одновременно лирическую утопию, теперь выводит в свет малоросликов, наименование коих вполне очевидно перекликается с единороссами. Об имперской мифологии задумался Джонатан Меезе. Между стоявшей когда-то у истоков Римской империи Капитолийской волчицей, превратившейся ныне в монстра, и не менее чудовищным орлом – панно «Металлическая политика». А надпись переориентировала знакомые ключевые понятия на новый лад: «Диктатура искусства – единственная форма Господства и главная партия Будущего». Неподалеку, кстати, группа АЕС+Ф в течение двадцати с лишним минут разыгрывает видеовойну всех против всех – не в качестве иллюстрации к словам Томаса Гоббса, но как актуальный диагноз. Братья Чепмен травят сознание обывателя четырехголовым уродцем, чьи четыре руки складываются в свастику, это – «Возвращение угнетенных»┘
Олег Кулик берется за разоблачение мифа как догм, клише в искусстве. Свидетельством тому – видеодокументация «Новой проповеди» на Даниловском рынке 94-го года. В терновом венце посреди мясных прилавков мычит Кулик – «А чего, он больной?» – участливо спрашивает покупательница. Он, по собственному определению, зоофреник. Если открывшая начало Новому времени эпоха Возрождения определила человеку быть в центре мироздания, то Кулик своим эпатажным мычанием подозревает в антропоцентризме утрату гуманности, а от искусства (уж сколько, казалось бы, спорили на тему «гения и злодейства»?!) требует морали. На смену одним теориям приходят другие.
По части личного мифологического пространства выступают Вадим Захаров и Леонид Тишков. Инсталляция Тишкова – уголок памяти с «заправленной» солью кроватью (соль, она же уральский снег, она же экран – для просмотра фантазий о прошлом). И с одним из персонажей тишковского космоса – Вязаником, ритуально хранящим память об ушедших (поскольку сшит из их одежд), символически хранящим их тепло. Символ тех, кого уже нет, воплотился в персонажа личной мифологии. Захаровская «Двойная мифология» представляет собой фотографии (собственно, миф) в рамках реальности, проросших седыми бородами толкований (тексты скрыты за бородами). Здесь тоже речь о личном мифологическом пространстве. Крымское лето наполнилось эпизодами из жизни захаровского Пастора. Поведение Дон Кихота, «души порывы» и пушкинский язык, картина Дейнеки┘ – появляются в ином месте и в ином пространстве, перемешиваясь и становясь элементами новой мифологии. «Миф – это единственная реальность, которую мы знаем», – говорит Захаров. Художники Вадим Захаров и Андрей Филиппов, они же – Пастор и татарин, Дон Кихот и Санчо Панса – находятся над бездной. Или – над «сверхактивным полем», провоцирующим их на поиски новых интерпретаций.
Художники мира создают мифы. Рассказывая «о времени и о себе», ловко запутывают вымысел и реальность. Сомневаются, устрашают, эпатируют, иронизируют, задают много вопросов – пытаются сконструировать пространство свободы.
