Дарья Курдюкова
Таир Салахов, кажется, доволен.
Фото Александра Шалгина (НГ-фото)
29 ноября прошлого года Таиру Салахову исполнилось 80. Юбилейные торжества перетекли из Баку в Москву, а в Москве – из Айдан-галереи в фонд культуры «Екатерина». Собственно, Айдан Салахова выступила куратором выставки отца, а экспонировавшееся в ее галерее полотно «Тебе, человечество!» можно видеть и сейчас. На ретроспективе можно оценить живопись и графику конца 1950-х и до 2000-х годов из собраний Третьяковской галереи, Государственного музея искусства народов Востока в Москве, Азербайджанского музея искусств, петербургского Научно-исследовательского музея РАХ и других государственных и частных коллекций.
Эта история о том, как искусство одного из основателей «сурового стиля» – направления, противопоставившего на рубеже 50–60-х прилизанной праздничности соцреализма «суровый реализм» серых будней, – стало настоящим grand art советской эпохи. Таир Салахов, сын репрессированного, получивший свою долю критики как формалист, со временем стал обладателем едва ли не всех мыслимых званий и наград – в области искусства и государственных. Почетный член многих мировых художественных институций, народный художник Азербайджана и СССР, Герой Соцтруда, заместитель председателя Палаты по науке, образованию, здравоохранению и культуре при президенте РФ (1996–2000), вице-президент РАХ┘
В советский период творческая судьба Салахова была капризна, но в целом к нему благосклонна. Например, огромное полотно «Тебе, человечество!» об освоении космических просторов в 1962-м с отчетной выставки Союза художников в Манеже Салахов снял: негоже было бросать формалистскую тень на СХ Азербайджана, председателем которого он был. Но в том же году художник представлял Страну Советов на Венецианской биеннале. Кстати, показанных тогда «Ремонтников», «Резервуар», «Окно. Утро Москвы» или «Портрет Кара Караева» (изображение композитора было представлено на большой выставке «Russia!» 2005-го в музее Guggenheim в Нью-Йорке) сейчас привезли в «Екатерину». Вообще, поскольку произведения сгруппированы не по хронологии, а по стилистической близости, стоит сказать, что два зала с огромными «суровыми» картинами производят самое сильное впечатление во всей экспозиции. Нефтяники и «Женщины Апшерона» – на фоне мрачного пейзажа большие, но усталые люди. Серые тона, могучие скульптурные объемы, обращенные внутрь себя непроницаемые взгляды.
В работах Салахова откликнулось разное искусство. Дипломная картина «С вахты» (1957), написанная на спор с приятелем оттенками серого, – это своеобразный советский импрессионизм. С другой стороны, неровная, будто движущаяся геометрия салаховских «Крыш старого Баку» вспоминает опыты кубизма. А в графических вещах с видами Нью-Мехико вдруг промелькнула задумчивая пустота метафизической живописи де Кирико.
Время преломляется в лицах. Среди написанных Салаховым портретов, кроме хрестоматийно известных изображений Кара Караева, Шостаковича или дочери Айдан, появляются, например, Роберт Раушенберг и Борис Ефимов (соответственно 2004-го и 2006-го), которых этот год уже недосчитается. И тут есть еще и напоминание о том, что Салахов привозил в страну выставки современного западного искусства, в том числе и Раушенберга.
В целом представленные на первом этаже работы 2000-х отличаются декоративизмом, но из них почти исчезает та острота, что была в 60-х. Тем не менее такая выставка важна именно как целое, состоящее из разных частей, которые объединили именно тут – в просторных залах фонда. Потому что здесь этим произведениям действительно есть где развернуться.
