Достоевский под крышей ГИТИСа

Учитель, Олег Кудряшов, сумел привить ученикам вкус к серьезной литературе.
Фото Григория Тамбулова (НГ-фото)

В субботу на третьем этаже ГИТИСа третий курс (актерско-режиссерская группа, мастер Олег Кудряшов) пригласил зрителей на свой дипломный спектакль. «Униженных и оскорбленных» по роману Достоевского играют шесть с лишним часов.

В сценической версии роман переформатирован в две части согласно сюжету: первая называется «Наташа», вторая – «Нелли». У пересоздания прозы для сцены есть свои законы, открытые не сегодня, и главный из них – фабула спектакля не должна развиваться по фабуле романа. Знающий об этом Кудряшов перегруппировывает события, меняя местами эпизоды романа. В работе с текстом – предварительный огромный труд.

Спектакль дорожит своим качеством студенческого. В тесном зале мест на 60 умещаются человек 100. И без того минимально приподнятая сцена максимально способствует разрушению четвертой стены. Актеры словно не Достоевского, а в Достоевского играют. Зашли в аудиторию, нашли себе из подбора костюмы и начали тут же с места играть. Несколько лестниц на сцене укажут и на петербургские трущобы, и на съемные квартиры, путь к которым непросто преодолеть таким, как князь Валковский. Сели на лестницу – поехали на извозчике. Узкое окно подобно пустой раме к картине выставят в центре зала: из него на дождливый и печальный Петербург будет смотреть повествователь Иван Петрович (Макар Запорожский), сирота Нелли (Надежда Лумпова) пугливо заглядывать в жизнь улицы, от которой она ожидает только зла. Натянули белое покрывало – получился и стол перед прощанием с семейством Ихменевых, и прощальное ложе для умирающей Нелли.

После первой части может возникнуть вопрос, а чем, собственно, унижены униженные и оскорбленные? Наташа Ихменева Серафимы Огаревой оказалась в этом положении исключительно по своей воле. Тут, как Фамусов, можно воскликнуть: «А все французские романы!» – с той лишь разницей, что Наташа находится вод влиянием почти бульварной мелодрамы с португальскими страстями, в центре которых жгучий герой Альфонс. Она и любящий ее Иван Петрович не раз с юмором вспомнят про эти литературные предпочтения Наташи. Ведь даже не Шиллер моделирует ее поведение, а какой-то дешевый литературный мусор под стать бразильскому сериалу. Но жизнь развивается не по законам мелодрамы, которой так страстно хочется Наташе. Чего стоит блистательно сыгранная сцена, в которой князь Валковский Евгения Матвеева является на квартиру Наташи, чтобы разыграть вот этого самого сериального благородного отца. Втайне он цинично надсмехается над всем этим дурацким романтизмом, Алешиными пасторалями. Наташа в фате, отец жениха с внешностью Арбенина и сущностью Свидригайлова дает благословение – они состязаются в выдуманном фальшивом, пусть по разным причинам, благородстве настолько, что Иван Петрович начинает лаять. Другое дело, что Наташа в конце концов находит силы принять жизнь, превращаясь после перенесенных страданий почти в тень. И на смену книжной экзальтации приходит мудрость жизненного смирения и слуха на простую жизнь уже без португальского Альфонса, что сыграно студенткой пронзительно и деликатно.

Размышление об униженных и оскорбленных идет во второй части. Девочку-подростка, больную падучей, играет Надежда Лумпова. Многое здесь сыграно – и взрослый ребенок, бывающий злым, даже диким и темным. Она не диккенсовская сирота. Ей бы в куклы играть, а на нее надевают кружевные чулки, чтобы уложить под клиента. Если появляется мужчина, то она боится его как низкого сладострастного соблазнителя. Ведь поначалу этот зверек именно так смотрит на Ивана Петровича. Если появляется женщина, то опять же не жди ничего хорошего – заберут, как попробовала Бубнова, в притон. И любовь к Ване, зародившаяся в этом существе в синем ситцевом платьице и потертых ботиночках, срывается на капризную злобу. Она уже знает, как не надо жить, ненавидя всеми своими силеночками этот мир, но не понимает, как надо. И вместе с тем эта Нелли и святая, готовая идти на Голгофу ради Ивана Петровича, ради Наташи. Она с удивлением узнает, что мир разный, она открывает в себе способность не только ненавидеть, но и любить. И так ненавидеть, и так любить не готово детское сердце, надорванное в битве с низкой жизнью. Нелли умирает в Страстную неделю – сумевшая полюбить, но не сумевшая простить, с застывшими на устах, как и ее несчастная мать, проклятиями отцу, несогласная с тем, что так страдала ее мамаша.

Снимается с места семейство Ихменевых в Сибирь, с чемоданами в руках. Девочка Нелли машет ручкой вдаль, бескрайнему горизонту, небу. Ее уже нет среди живых. Но среди тех, кто остался на земле, будут помнить эту сироту.