Юрий Григорович перетанцевал сам себя

Герои Бажова отмечают теперь 90-й сезон Музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко.
Фото Михаила Гутермана

Программу юбилейного, 90-го сезона Музыкального театра им. К.С.Станиславского и Вл.И.Немировича-Данченко начала премьера комедии «Гамлет», оперы, написанной российским композитором Владимиром Кобекиным. Следующим праздничным «шагом» стала станцованная в пятницу и субботу балетная премьера – «Каменный цветок» в постановке самого Юрия Григоровича. С прошлого сезона Григорович – штатный балетмейстер соседнего, Большого театра.

Подобно мастеру Даниле из уральских сказов Бажова, наш балетный театр секрет «Каменного цветка» постиг не сразу. Свой последний балет Сергей Прокофьев написал в 1950-м. Первую сценическую версию четыре года спустя на сцене Большого театра представил Леонид Лавровский. Спектаклю повезло. И не только потому, что Катерину танцевала Галина Уланова. В образе Северьяна на сцену вышел, быть может, самый яркий гений эпохи – Алексей Ермолаев. Он был создан для подобных ролей. Именно ролей, а не чисто танцевальных партий. Как и подразумевал жанр драмбалета. Однако в стремлении к обытовленной пантомиме и непременно мотивированному жесту к началу 50-х танец парадоксальным образом вытеснили с балетной сцены. Создавать шедевры в этих условиях было под силу разве что такому мощному актерскому дарованию, как ермолаевское. Но в целом сути дела это не меняло. Наш балетный театр оказался в тупике. Тогда-то и появился молодой новатор, дерзко напомнивший о том, что искусство балета – это прежде всего искусство танца. В 1957 году солист Ленинградского театра оперы и балета имени С.М.Кирова Юрий Григорович показал свой вариант «Каменного цветка». В 1959-м успешный спектакль перенесли на сцену Большого театра, где он прожил несколько десятилетий. Сюжетные коллизии, эмоции, кульминации и развязки Григорович передавал исключительно средствами танца. Его забытый универсализм так всех поразил, что «Каменный цветок» с тех пор стал символом нового этапа в истории отечественного балета.

И вот теперь, когда в отечестве снова налицо кризис хореографической мысли, попытать судьбу решили в МАМТе. Балеты Григоровича здесь никогда не шли. Масштабность и патетика считались чуждыми неофициозному московскому театру. Но близкие его демократичной стилистике сказочный сюжет, сочетание классики и фольклора, живописные картины народных гуляний, верилось, сулили успех. Как и то, что тотальная танцевальность у Григоровича ни в коем случае не отменяет драматической характерности.

Но чуда не произошло. «Каменному цветку» – 50. И никакими круговыми подтяжками возраста не скрыть. Это вполне узнаваемый, но все же начинающий Григорович, не достигший еще вершин «Легенды о любви» или «Спартака». Балет даже в созданном специально для Музыкального театра сокращенном варианте показался затянутым, хореография – слишком прямолинейной и не слишком выразительной. Особенно очевидно это в картинах, представляющих владения Хозяйки Медной горы. Если учитывать мировой контекст (а театр явно не мыслит себя вне его), то никак не получается не вспомнить о «Драгоценностях» Баланчина. Рядом с «Изумрудами», «Рубинами» и «Бриллиантами», ослепившими мир через десять лет после ленинградской премьеры «Каменного цветка», сегодня его скромные уральские самоцветы даже полудрагоценными не выглядят. Не блеснули и исполнители партий Катерины и Данилы Наталья Крапивина и Георги Смилевски, лишив своих героев сколько-нибудь индивидуальных черт. Поддержал марку театра, пожалуй, только Антон Домашев в роли приказчика Северьяна. Предпочесть ему леденцово-пафосного Данилу могло лишь такое неискушенное дитя, как юная Катерина, да и то исключительно под нажимом постановщика. В трактовке Домашева злодей Северьян – точно искривленное от рождения дерево: и уродливое, а – живое.

Впрочем, что до живости, случилось в этот вечер событие замечательное. В фойе театра фонд «Новое рождение искусства» представил проект «Танцующий Григорович». Это фотовыставка уникальных работ Леонида Жданова и документальный фильм Леонида Болотина. В течение многих лет они снимали хореографа на репетициях и показах. Впечатление и впрямь, как выразился какой-то юный зритель, обалденное. Что скрывать, в бытность свою артистом балета, Григорович звезд с неба не хватал. Но оказалось, что лучшего исполнителя его собственных сочинений не найти. Такой чуткости в передаче характера, такой мощи заразительности могли бы позавидовать крупнейшие звезды на балетном небосклоне. И пусть время берет свое. Настоящий Григорович – там, на этих фотографиях и пленках.