Гольдони чеховским путем

На сцене Малого театра состоялись гастроли знаменитого миланского театра, считай побратима старейшей русской сцены – Piccolo Teatro di Milano, что в переводе с итальянского означает «малый», совместно с Teatri Uniti.

«Вы вырвали свое отечество из рук Арлекинов», – писал Вольтер Гольдони. А вот венецианец Гоцци иначе аттестовал своего земляка: «Недостаток культуры и необходимость много писать пьес являлись, на мой взгляд, палачами этого талантливого писателя, которого я любил, в то же время жалея его». Режиссер Тони Сервилло в своей постановке словно игнорирует и дух просвещенной народности пьес Гольдони, и любовь этого драматурга отнюдь не к краткости, а к обстоятельному, подробному действию. Правда, последнее трудно преодолеть, поскольку для постановки выбирается все-таки трилогия – «В ожидании дачи», «Дачные приключения», «Возвращение с дачи». Однако трилогия вкладывается в спектакль одного вечера, который идет три с половиной часа, и режиссеру важнее все-таки сжать события до трехактной пьесы, подчинив кольцевой композиции. Первый и третий акты намеренно симметричны. Режиссер играет с темпом речи. Вначале актеры так тараторят текст, что надо приноровиться считывать весьма многословные титры, которые стремительно меняются. Несколько семейств собираются на дачу. Сборы – всегда суета и отчасти нервная лихорадка. Пусть поводы ничтожные – платье в стиле «марьяж» не готово. Укладываются бесчисленные рубашки в огромный плетеный короб, а все равно все торопятся, словно ожидаемый экипаж – последний в их жизни.

Во втором акте если и возникает смена ленивого темпа на суету, то только в борьбе за чашку шоколада. Лениво и намеренно медленно растягиваются слова. В последнем акте снова возвращаются к городским быстрым ритмам.

Тони Сервилло ставит Гольдони через призму Чехова. Там, где Гольдони смеется смехом здорового буржуа над аристократами, живущими не по средствам, у Сервилло возникает дополнительный повод для грусти. Он смеется вместе с Гольдони, но еще и по-чеховски печалится. Дело не только в том, что дача ассоциируется у европейцев с русской ментальностью, с дворянскими разоренными гнездами у Чехова. Социальная сатира Гольдони не увлекает режиссера, скорее ему интереснее разобраться, почему героиня Джачинта (Анна Дела Роза) отказывается от нахлынувшего чувства к Гульельмо (Томмазо Раньо) и все-таки выходит замуж за Леонардо (Андрея Ренци). Тут комедия плавно превращается в лирическую драму, и героиня предстает перед нами в душевном смятении, охваченная страстным чувством. Разум диктует ей одни слова, а тело живет желанием. Тут Сервилло находит повод и посмеяться: Джачинта опасно помимо своей воли приближает свое лицо, готовое к поцелуям Гульельмо, но держит спину слишком прямо, боясь переступить черту дозволенности. Однако она не героиня Просвещения. Да, битва разума и чувства в ее сердце оборачивается победой долга, но сам процесс переживаний скорее идет чеховским путем, в котором важны полутона, колебания души, борьба видимости и сущности, скрытности желания, страха публичности чувств.

Сервилло обнаруживает чеховское и в том, как осуществляется монтаж диалогов у Гольдони, особенно во втором акте, когда ни одно объяснение не доходит до конца, обрываясь вторжением лишнего лица. Диалог подсекается на полуслове – объяснение словами не приводит к ясности отношений, напротив, еще к большему смятению, большей загадке.

Актеры знаменитого театра подтверждают репутацию мастеров, лихо владея и комическим, но умело переходят на лирический лад, не впадая в комикование, премьерство, сохраняя принцип ансамблевой игры.

Особых слов заслуживает игра самого Тони Сервилло, сыгравшего роль Фердинандо. Вот кто стареющий Арлекин в спектакле: его персонажу совсем не далеко до гоголевского. Приживальщик и циник, любой ценой жаждет пустить острое словцо, ради чашки шоколада готов на все, в том числе на даче прикинуться влюбленным в пожилую гранд-кокет Сабину (Бетти Педрацци) женихом. Почти Шабельский из «Иванова», только без рефлексии. Он всегда там, где сытно, рядом с господами, чтобы потом было кого безжалостно высмеять за глаза, оказавшись хоть на минуту в центре компании.