Война без мира

Пугливый лик войны (Нестор – Александр Граве).
Фото Валерия Мясникова с сайта театра

Выбор режиссера пал на пьесу Шекспира «Троил и Крессида», прямо скажем, не самую репертуарную из наследия великого Барда. Зачем и во имя чего на сцене вахтанговского театра сегодня вызвано к жизни это произведение о войне троянцев с греками – вопрос, с которым ты остаешься и после спектакля.

Спектакль обладает всеми приметами туминасовской поэтики. Этот режиссер не любит бутафории, лишних предметов обстановки. Воздух сцены непременно будет потревожен. В «Ревизоре», которого ставил Туминас у вахтанговцев, висела церковная маковка, жившая своей жизнью. Она угрожающе рассекала своим качанием сценическое пространство. В «Троиле и Крессиде» в воздухе завис теперь горизонтально, почти во всю ширину сцены, таран, которым можно пробить самые укрепленные ворота. Острый конец его опасно приблизится к животу беременной Андромахи и зависнет, жутко покачиваясь. По этой балке герои перемещаются из Трои в стан греков и обратно. Эту территорию Туминас отдаст юродивому, который сопровождает греков, – постоянно на сцене будет появляться и исчезать без причины босховское существо с деформированным телом, вытянутой яйцом лысеющей головой, со страусиной походкой.

Действие начнет Пандар, он же его закончит, циник в литературе и сводник в жизни. По сути, это он написал и поставил «Троила и Крессиду». Это его взгляд на мир ставит Римас Туминас. Владимир Симонов играет Пандара брехтовским персонажем, издевающимся и над Троилом, и Крессидой, и над зрителями.

Шекспировский мир «Троила и Крессиды» – во власти бессмысленной войны из-за шлюхи Елены Прекрасной (Мария Аронова). Она – великая блудница, но насколько велика блудница у вахтанговцев! Ее вывозят на пьедестале. Формы ее обнаженного тела укрупнены глиной. Она – воплощение самой грубой похоти, символ ненасытного желания.

У Шекспира греки отвратительны в своем цинизме, а троянцы, скорее, все-таки жертвы – кажется, последним Шекспир сочувствует. У Туминаса и одетые во все белое греки, и одетые во все черное троянцы одинаково прогнили, только греки уже устали делать вид, что они благородны, а троянцы – фальшиво патетичны. Когда Троил Леонида Бичевина прощается с возлюбленной Крессидой, которую возвращают к грекам, то предела этому самовосхищению нет. Ему важнее выглядеть героем, нежели откликнуться на страдание юной Крессиды.

Пожалуй, только Крессида убереглась от разоблачительного взгляда режиссера. Туминасу важно подчеркнуть, что Крессида совсем ребенок. Ее так и играет Евгения Крегжде. Пандар подстилает ее Троилу. В сцене объяснения в любви она совсем неопытна, ее прихорашивает Пандар. Но даже тут он, припудривая детскую мордашку, превращает ее в смешную куклу. Остается неясно, почему же Крессиду так оправдывает режиссер, продолжая ей сочувствовать и в ее падении, когда она изменяет Троилу. У Шекспира, кажется, Крессида – будущая Елена. В таком мире у нее нет шанса сохранить чистоту. Туминас делает шекспировский мир еще гаже, но Крессиду почему-то выдергивает из этой обстановки, никак не мотивируя своего отношения.

Ареопаг правителей Греции – стая похотливых, развращенных пожилых мужей. Те, кто помоложе, с равнодушием смотрят на женщин, предпочитая мужскую нежность. Ахилл тут – просто подлец маленького росточка. И хотя Виктор Добронравов, играющий его, роста не маленького, но актера уменьшает режиссер тем, что полюбовника Патрокла ставит на котурны, одевая в женское платье, а на роль назначает и без того высокого Сергея Епишева. Эта парочка то и дело фланирует перед мужами без смущения, но и без осуждения. Ахилл здесь мелочен, коварен, мелко самолюбив, злобен и подл. Все эти чудные качества помогают ему убить не в честном, а подлом поединке Гектора.

Однако в спектакле оказываются схематичными, никак не разработанными многие роли. Способность режиссера проявить замысел через эффектную мизансцену, яркую картинку, увы, не всегда выручает в этом спектакле. По большому счету остается неясно, зачем этому спектаклю Гектор, Аякс, Андромаха, Кассандра, Елена... Убери их – в спектакле, по сути, мало что изменится.

Туминас в последних постановках настойчиво дегероизирует мир. В «Горе от ума» нет ни повода для горя, ни особого ума, поэтому не нужен Чацкий. «Троил и Крессида» – скорее всего, спектакль, в котором режиссер продолжает рефлексировать по тому, как мир жестоко изменился: в нем все обеспечено для мерзости, но ничего для любви. Поводом для войн служат ничтожные причины, а поводов для жизни мир человечеству не дает.