Ирина Губская Собственно дата приходится на 8 ноября. И первоначально для нее планировали грандиозную премьеру – «Орестею» Танеева в постановке Александра Сокурова. В череде громких и скрытых скандалов, отмен и переносов спектаклей и корректировки планов это намерение почти забылось. В результате на юбилейный день назначил чествование Никиты Александровича Долгушина. Так удачно совпало, что выдающийся танцовщик родился ровно через сто пять лет после открытия театра. Но и тут не обошлось без накладок: основной состав труппы в это время благополучно отсутствовал: подвернулись гастроли в Италии, и туда отправили «Жизель» (кстати, возобновленную именно Долгушиным). В результате торжество получилось ну очень «домашним».
На концертное отделение набрали всего четыре номера. Самый «населенный» – фрагмент второго акта «Жизели». То есть совсем фрагмент: в отсутствии спектакля малочисленных некондиционных виллис нарядили в какие-то посторонние тюники. Над кладбищем (странная, кстати, тема для начала юбилейного концерта) висели бутафорские люстры, остались они и над фокинским «Лебедем» (умирающим), и над «Русской» Александра Горского, и над бежаровским Адажиетто. Исполнители, в рядах которых накануне произошли замены, соответствовали уровню оформления. Жизель из местных солисток едва держалась на ногах и двигалась как плохо отлаженная механическая кукла. В Альберты пригласили мариинского премьера – но артист накануне выложился в тяжелейшей партии Ферхада (той, где дуэты тяжелее, чем в любом другом балете). Из остальных выступлений (к творчеству юбиляра отношения не имеющих) прилично выглядел лишь Фарух Рузиматов (первоначально сайт театра обещал Адажиетто в постановке Долгушина). Но и его исполнение знавало лучшие времена.
Далее показали премьеру балетного квартета Хосе Лимона «Павана мавра». Эту постановку Долгушин некогда воспроизвел в консерваторском театре и сам исполнял. Затем передал роль Отелло Рузиматову. Теперь спектакль в репертуаре по всем правилам: по контракту с фондом Хосе Лимона и под присмотром его репетитора. У исполнителей история ревнивого и доверчивого Отелло, хрупкой Дездемоны, коварного Яго и пособницы Эмилии то и дело напоминала неурядицы Коломбины – Пьеро – Арлекина. Бровки домиком на печальном лице, может, и передают переживания обманутого мужа – но никак не решительный темперамент воина. Пампушка с прической кудельками не самый подходящий типаж для Дездемоны. Яго не осилил пронзающую пространство пластику и напрочь лишен магнетизма. Лишь Эмилия Веры Арбузовой сыграла и леди Макбет, и соблазнительницу, и хищницу, и раскаяние. Только этого оказалось мало: спектакль сочинен для актерского ансамбля.
Сам юбиляр тоже не удержался от выступления. Стильная «Сарабанда», в которой нужна точная и умная манера – такую хореографию умел ставить недавно ушедший из жизни Георгий Алексидзе. А грустно было еще и потому, что адекватной партнерши не нашлось: буфетчица вместо средневековой дамы.
В результате самыми яркими, как это чаще всего и бывает, оказались записи танца Долгушина. Конечно, не слишком качественные, конечно, обрывочные, неполные. Но этот даже не всегда идеальный танец впечатляет настоящим театральным качеством. Танцовщику Никите Долгушину повезло на хорошую классическую хореографию – он перетанцевал практически весь основной академический репертуар; на встречи с незаурядными хореографами – на него ставили роли в спектаклях и концертные номера. Он работал в Кировском театре, затем – в Новосибирске, потом в Малом оперном. Еще в его жизни – собственные постановки, руководство балетмейстерской кафедрой консерватории, труппой консерваторского театра. Репутация знатока и реставратора классического наследия, знающего подлинную культуру танца.
Официальная часть на этот раз была подстать герою вечера – лаконична и корректна. Вначале зачитали только две поздравительные телеграммы: от Дмитрия Медведева и Владимира Путина. Остальное оставили на послеконцертный фуршет.
