В Берлине подготовились к Хэллоуину

Уже само сочетание слов «Реквием» и «Комише опер» казалось странным. Но, в конце концов, не каждый Альфонс – альфонс, и в «Комише опер» идут не только комические оперы. Однако режиссер Стефан Баумгартен, похоже, решил использовать странность этого словосочетания по максимуму. Соединив «Реквием» Моцарта с пьесой Армина Петраса и Яна Каунхоувена «В змеиной яме», он наполнил сцену страшилками, которые когда-то называли «тюзовскими». Был и морг, где с бездушной механичностью один за другим плывут на конвейере хорошо упакованные трупы, чтобы быть сброшенными в театральный люк, - и конечно, один труп еще не до конца труп и, окровавленный, выскакивает из люка. Были и – почему-то выглядящие как первобытные люди из этнографического музея – «живые мертвецы» с полуобглоданными костями в руках, бросающиеся на «еще тепленького».

Себастьян Баумгартен – режиссер, активно экспериментирующий с формами классического музыкального театра. В Фольксбюне, например, идет его спектакль «Тоска». И хоть, в основном, мы видим там пьесу Сарду, разыгранную драматическими актерами, главный объект отсылок – опера Пуччини, миф о Тоске как о возвышенной трагической героине. Центр сцены занимает взаправдашний оркестр, который аккомпанирует превращенным в жалкое стенание ариям Тоски – Катрин Ангерер. Несомненно, так и было задумано, чтобы Тоску мы увидели прежде всего как затырканную обстоятельствами, потерянную девчушку, которая и не героический поступок совершает, а пытается кое-как выжить.

Интервенция с драматическим жанром на сцену "Комише опер" удалась в меньшей степени. Если паясничанье, нарочито-крикливая игра в Фольксбюне представляется фирменной маркой этого театра, а значит, - уже обремененной сложной постмодернистской концепцией, то приблизительно то же самое на сцене "Комише опер" представляется просто посредственной актерской игрой. Может быть, потому что рядом звучит великая музыка Моцарта.

Стефану Баумгартену не откажешь, однако, в сценическом чутье, и это касается прежде всего музыкальных фрагментов спектакля. Спектакль открывается чем-то вроде «stand-up-comedy»: комическими вариациями на тему надгробной речи. И вот, когда зал совсем было расслабился, два первых ряда зрителей вдруг поднимаются и оттуда, из темноты зрительного зала обрушивается на нас музыка Моцарта. Баумгартен де-автоматизирует наше восприятие «Реквиема» и более радикальным образом. Например, течение «Лакримозы» вдруг обрывается и хор «живых мертвецов» еще долго покачивается, открывает рот в полном безмолвии, как бы вдруг оказавшись в вакууме вечности, прежде чем музыка возобновится. Эффектен и финал: хор опять занимает места в двух первых рядах партера, только теперь мы видим, что эти люди, которых мы в начале приняли за таких же, как мы зрителей, уже несут на себе следы тления. Звучит последний номер моцартовского «Реквиема» - и вдруг обрывается, как будто несколько последних минут звучания прокрутили на бешеной скорости...

На протяжении этого странного спектакля задаешься несколькими вопросами. Конечно, если идти на этот «Реквием» с целью насладиться в очередной раз музыкой Моцарта, то ожидания будут не то что не оправданы – будут жестоко попраны. Но, может, не стоит и идти с такими ожиданиями в театр, и нужно принять как данность, что то, что там увидишь – будет лишь игрой с «Реквиемом». Где, например, может возникнуть и вполне крамольная мысль: что если нет противоречия между Моцартом-игривым и Моцартом, сочиняющим «Реквием». Мы привыкли думать иначе: черный человек, неоконченное произведение, написанное в предверии собственной смерти... Но Моцарт мог не придавать фатального значения «черному человеку», а о приближении смерти своей – не знал. Что если и «Реквием» для самого Моцарта был (хотя бы в какой-то мере) игрой? В том числе и игрой с религиозным китчем – как намекает одна из сцен, где главный герой – прожженный циник, наконец заслуженно отправленный на тот свет – принимает музыкальные омовения от двух нарочито-елейных фигур, то и дело подмигивая залу: «Класс! Ну просто Уелнесс!»

... В любом случае, у берлинцев теперь есть хороший вариант, как встретить Хэллоуин: 1 ноября в «"Комише опер» играют «Реквием».