Дарья Курдюкова
Бумага – антиквариат будущего?
Фото Елены Фазлиуллиной (НГ-фото)
«233╠С» – так называется новая экспозиция Яши Каждана, организованная Московским музеем современного искусства и открывшаяся в галерее «Зураб». Ее можно считать ретроспективой, с одной стороны, демонстрирующей документацию перформансов 1998–2002 годов, а с другой – завершающейся полнометражным автобиографическим дебютом «Дохлая кошка».
Собственно, ретроспектива посвящена градусу возгорания бумаги, сюда ведут дороги всех представленных объектов, отсюда же и название. «Бумажный театр Яши Каждана» – «вывеска», которая утвердилась на некоторое время за перформансами, закрутившимися вокруг сделанной Кажданом бумажной одежды. Между Москвой и Питером, касаясь какими-то гранями театра и моды (но не цепляясь всерьез ни за то, ни за другое). На выставке представлены отметки так называемого «бумажного» периода: видеодокументация перформансов («Пер Гюнт», «Да здравствует искусство Татлина!», «Библейский проект»┘) и артефакты в виде бумажной одежды и аксессуаров (сумочек и чепчиков). Предметы этого бумажного «гардероба» аккуратно «засушены» в пластиковых витринах – так пройдена дорожка от ненужной бумажки через материал-бумагу к бумажному объекту в музейной витрине. Что ж, очень соответствует каждановской концепции «бумага – антиквариат будущего».
Эти проекты наполнены литературными аллюзиями, хотя сопоставления с реальными произведениями подчас довольно бессмысленны и особенно ни для чего не нужны. Так, пересечение с «Дикими лебедями» – hand-made рубашки; первый бумажный проект «Пер Гюнт» – это костюмы карликов, Великана, Пер Гюнта и Сольвейг, хотя самого спектакля не существует┘ Общего вроде бы немного. Смысл всему придает бумага, та, на которой написаны книги (те, что Каждан может оплакивать с концом эры Гуттенберга); и белая бумага как tabula rasa, на которой можно написать (и прочесть) любую историю. От ученических конспектов («коллекция» моды из черновиков в «Ноль за поведение») до той, что заполняет страницы Книги – Библии («Библейский проект» не только, но и об этом тоже). За сотни лет бумага привыкла служить носителем информации, она не краснеет, но хранит следы прикосновений, они же – отпечатки отношений┘ Героям проектов, друзьям Яши Каждана, мечталось об общем пространстве общего творческого действа, об утолении «тактильного голода» (попробуй-ка носить бумажную одежду, не вспоминая каждую минуту, что твое тело двигается и живет по каким-то иным законам, нежели может предложить бумага), о «коллективной утопии». Утопия бумажной жизни стала одной из декораций к фильму про авангардиста Татлина с его мечтой о полетах и Летатлиным. С точки зрения искусства нефункциональное всегда было привлекательно. Перформансы как яркие – но срежиссированные – моменты жизни, с использованием недолговечного бумажного инвентаря (который вне представления – скорее мусор), – с позиций реальности тоже нечто утопическое.
Одна из тем Каждана – исследование поля коммуникации. Связь ее с бумагой вполне очевидна, недаром последний из бумажных проектов называется Communication Food. Деловые встречи, свидания – люди поедают информацию, подобно пирожным, общение перепутывается с кормежкой – со всеми вытекающими отсюда последствиями, плюсами и минусами. Одной из тем экспериментального фильма-автобиографии «Дохлая кошка», который и стал непосредственным поводом к новой выставке, тоже можно назвать коммуникационное поле ищущего себя в себе и себя в контексте других героя. До тех пор, пока не наступает момент 233╠С – огня, пожирающего утопию странного бумажного царства.
