Дарья Курдюкова
Аншлаг на выставке.
Фото Елены Фазлиуллиной (НГ-фото)
Какие выставки прошлого сезона (сентябрь 2007-го – июль 2008 года) были самыми запоминающимися и что говорят об интересе к московской выставочной жизни цифры посещаемости? Посмотрим на несколько крупных музеев, занимающихся классическим и современным искусством: Государственный музей изобразительных искусств имени Пушкина, Государственная Третьяковская галерея, Московский дом фотографии, Московский музей современного искусства и Центр современного искусства «Винзавод».
Очень известное, очень общее место: цифры всегда упрямы и всегда говорят сами за себя. Если даже по скромным подсчетам в Москве проживают около 10 миллионов человек, а больше всего народу за прошедший сезон (среди опрошенных крупнейших музеев) посетило «Фотобиеннале 2008» (876 тысяч человек), то все равно получается до обидного маленькая часть. Что поделать┘ Сетовать на этот счет тоже уже стало общим местом.
Возьмем самые посещаемые выставки с сентября по июль и посмотрим, как легли карты. Будем исходить из тех проектов, о которых уж точно слышали все. И из того, что в среднем выставка длится около двух месяцев (исключения будут оговорены). Впереди уверенно – и вполне предсказуемо – шествуют показ Тулуз-Лотрека в Третьяковской галерее (127 808 человек почти за три месяца); а также ретроспектива к 175-летию со дня рождения Шишкина (118 550 человек за те же три месяца). Далее – посвященная культуре самураев выставка в Кремле (собравшая около 103 тысяч человек) и рассказ о Шанель в Пушкинском музее (101 282 человека). С Тулуз-Лотреком, самураями и Шанель все понятно – привозные выставки всегда собирают большие очереди. Спешат на известное имя и на название «страны/музея-отправителя».
Из этих трех экспозиций, на мой взгляд, Тулуз-Лотрек как раз был не самым интересным: привезли в основном тиражную (а это уже исключает абсолютную эксклюзивность показываемого) графику. Она, спору нет, хороша, но, вероятно, не вполне четко была проработана концепция┘ В какой-то момент начинало казаться, что для более яркого впечатления хватило бы и меньшего количества работ. В общем, глаз начинал привыкать и – уставал. Выставку Шанель, которую можно было не только посмотреть, но также послушать, ощутить тактильно и, разумеется, узнать ее аромат, – наполняли метафоры (запоминающаяся белая книга с проецируемыми на нее образами) и дерзкие подчас сравнения вроде знаменитой красной губной помады Коко и, например, иконы в качестве одного из источников этого цвета для Шанель. Очевидно, такое сопоставление могло кого-то задеть, но сама идея разместить все рядом заслуживает уважения как смелая. Правда, вот сформировавшая Шанель эпоха осталась фоном, как-то отделенным «швами» пространства музейной колоннады от деятельности самой Коко. Пожалуй, одной из самых изысканных – даже с точки зрения совмещения приятного (эстетического удовольствия) с полезным (информативной частью) – стал показ в Кремле сокровищ самурайской знати. Который кроме прочего удивил еще и раритетами в статусе «особо ценных предметов искусства» и даже «национального сокровища», покидающих Японию очень редко и неохотно. Кроме того, экспозиция довольно изящно была разделена надвое, на военную и мирную части как разные грани самурайской жизни.
Япония вообще прошедшей весной была в моде: тему начал Пушкинский музей, открывший в феврале выставку японской ксилографии XVIII–XIX веков из своего собрания. За два месяца гравюры, от первых цветных до поздних, иногда почти до ширпотребной пестроты пропитанных яркими красками, посмотрели 82 874 человека. Как видно, с Шишкиным, пусть и длившимся на месяц дольше, не сравнить. Как не сравнить, например, статистику посещаемости выставки к 100-летию «Золотого Руна» в ГТГ (38 314 человек с марта по май) с посвященной семье экспозицией в ГМИИ (с мая по июнь – 49 584 человека). Все легко объясняется: Шишкин, конфетные коробки, календари и что угодно еще как производные от его творчества ублажают глаз, поскольку знакомы еще с детства и просто общей узнаваемостью пейзажей средней полосы. Это «бренд», от которого всегда знаешь, чего ожидать. Что касается темы семьи, то она, как известно, спущена в 2008-м сверху. И вот нашла отражение, в частности, в не самой увлекательной уже по набору вещей (графика и живопись из фондов ГМИИ и несколько средненьких картин из Третьяковской галереи) выставке «В кругу семьи». А вот журнал «Золотое Руно» и соответствующая выставка, проследившая, как на символистских побегах стали появляться бутоны авангарда, очевидно, не на слуху. И все – ничего тут не поделаешь, даже если экспозиция сделана хоть трижды хорошо.
Что касается спроса на современное искусство, тут, кажется, больше всего востребована фотография. Ладно еще 876 тысяч на Фотобиеннале (где к тому же были и старые фото XIX века) – как-никак много площадок. Но вот, например, занимающуюся фоторепортажами о Москве «Серебряную камеру» за два месяца посмотрели около 70 тысяч человек. Кроме того, в Центре современного искусства «Винзавод» сообщили, что одни из самых посещаемых публикой мероприятий сезона – экспозиция к юбилею фотоагентства «Магнум» (в рамках той же Фотобиеннале) и выставка World Press Photo. А в Московском музее современного искусства (данных по отдельным выставкам, к сожалению, нет, но есть посещаемость за месяц) пик зрительского интереса пришелся на апрель
(12 052 человека), когда в здании на Петровке показывали «Четыре измерения» модного фотографа Антона Корбайна. В то время как за месяц работы выставки художника соц-арта Бориса Орлова, а позже концептуалиста Дмитрия Александровича Пригова посещаемость была около трех тысяч человек. А жаль┘
Относительно невыставочных мероприятий, от Винзавода, например, известно, что в «Ночи галерей» участвовало больше 20 тысяч человек. Правда, акция, названная «Доутрарт», на Винзаводе напоминала скорее модную вечеринку, а не праздник в честь Дня музеев. Прошедший сезон пополнил столичную культурную жизнь двумя событиями, которые обещают стать весьма масштабными. С одной стороны, это фестиваль памяти Дмитрия Александровича Пригова, с другой – Московская международная биеннале молодого искусства. Будем надеяться, они станут крупными площадками для самовыражения актуального искусства. Кстати, еще одну такую площадку хочет создать Андрей Ерофеев, прогрессивный куратор и бывший теперь уже завотделом новейших течений ГТГ, уволенный из галереи якобы за административные нарушения (см. «НГ» от 30.07.08). Уже по причине своей специализации Музей актуального искусства, если ему суждено будет случиться (Андрей Ерофеев уповает на помощь нового руководства от культуры), станет развиваться принципиально отличным от традиционных консервативных музеев образом. Это, безусловно, был бы весомый вклад в создание плюрализма художественных взглядов.
Что ж, большие выставки в крупных старых музеях – привозные и извлеченные из «небытия» собственных запасников – активно привлекают публику. Особенно, конечно, умиляет неискоренимая верная любовь к Шишкину. Вкусы довольно традиционны, современное искусство пока не может рассматриваться в качестве серьезного конкурента искусству старому, уже признанному. Сами главные музеи за новейшими тенденциями не очень-то следят (в Третьяковской галерее и вовсе неясно, что с этим станет после увольнения Ерофеева). Тем не менее процесс как-то идет. К сонму надежд, частично уже высказанных, хотелось бы прибавить следующую: пусть будет больше неординарных кураторских концепций. Как то было в «Красноармейской студии» в фонде «Екатерина» (кураторы – Зельфира Трегулова, Иосиф Бакштейн), где Красную Армию препарировали на понятия сражения и подвига, почестей и памяти, славы и призыва, победы и праздника┘ В искусстве от Петрова-Водкина до Сергея Браткова. Или как то было в замечательной, но длившейся всего две недели в Новом Манеже выставке «Борьба за знамя. Советское искусство между Троцким и Сталиным. 1926–1936» (куратор Екатерина Деготь), показавшей действительно очень разную живопись того периода, когда еще можно было выбирать. Пусть эти выставки были и будут неоднозначными и провоцирующими на вопросы. Ведь в этом и есть суть разговора.
