Ирина Губская Со времен конкурса «Ваганова-Prix», где московская выпускница с тоненькой фигуркой и не по фактуре и годам уверенной техникой завоевала Гран-при и сразу несколько приглашений в ведущие балетные труппы мира, Симеонова обрела вес. Тогда дебютантка выбрала труппу, где ей была предложена перспектива солистки, а не стартовая позиция в кордебалете. И не ошиблась. В мариинском конвейере у нее были бы равные шансы застрять в кордебалете и пробиться вверх. Индивидуальная работа позволила превратиться в универсальную приму, способную танцевать любой репертуар в любой танцевальной лексике, умеющую координировать свои артистические возможности с любой хореографией.
Хрупкий силуэт остался в прошлом. Теперь у Симеоновой фигура с развитой мускулатурой, более спортивная, чем сильфидная. В первом акте «Жизели» это сыграло на образ – простоватая девушка, в меру милая, озорная и главное – искренняя. Высший пилотаж примы проявился в том, что виртуозка со школьной скамьи, победительница пачки конкурсов, Полина Симеонова никоим образом это достоинство не выпячивала. У нее все получалось гармонично: никаких ног за ушами и получасовых выстаиваний в закинутых к небесам арабесках. Зато внятный рисунок движений, ноги вырисовывают все ронды, вращения устойчивые и плавные, точные позы. Второй акт – очередной пример того, что для впечатления воздушности продуманный танец важнее природного прыжка и что адажио – не бесконечная резина.
Роль у Симеоновой продумана по ее данным. Резкого контраста земного и загробного миров она не делает, просто сюжет для развития должен перейти из одного в другой. Жизели словно какая-нибудь цыганка предсказала судьбу, и девушка постоянно ловит предзнаменования, что гадание сбудется, и уже словно заглядывает время от времени за границу жизни. Ганса она боится, ожидая, что он станет причиной предсказанных событий. А сумасшествие – не то чтобы неожиданность, скорее подтверждение того, что все сбылось. Эту Жизель как-то жалеть неловко, и потрясение получается более мистическое, чем житейское. Во втором акте вилиса подчиняется не приказам королевы призраков, а все той же линии судьбы. Здесь нет явного оборонительного мотива – Жизель спокойна и несуетлива в ожидании спасительного для Альберта утра. Похоже, что для Жизели утро становится не гибелью, а освобождением от предсказания. Что до любви – да, любовь была. Но не у всех она единственный смысл.
Партнер Симеоновой, мариинский Владимир Шкляров, идеально подошел этой трактовке сюжета. Легкомысленный Альберт с иронично поднятой бровью нисколько не изменился и после смерти возлюбленной. Пугливо оттолкнул упавшую к нему на руки мертвую Жизель, но забудет все через пять минут. Среди вилис нисколько не смутился: привык, что все сходит с рук (в том числе и разболтанный танец). Так, собственно, и вышло. Артист – тип обаятельного юноши, который на сцене ведет себя как в жизни. У танцовщика красивая природная пластика и редкое благородство манеры, но все это уже несколько лет после выпуска остается непроработанным. В пластике это непонимание сценического бега и походки. В игре – даже переодетому, графу не пристало хихикать, тыча пальцем в букетик, принесенный к окну Жизели Гансом.
Гастролерша выступала в программе фестиваля «Звезды белых ночей». Но не по-звездному тихо, что нехарактерно для рекламного уровня фестиваля. К тому же «Жизель» назначили вместо вечера Дианы Вишневой. Образовался дополнительный неприятный нюанс: билеты на отмененный спектакль сдавали в кассу. Впрочем, это не единственная накладка последнего времени. Например, почти во всех «Лебединых» и «Корсаре» на фестивале была заявлена Ульяна Лопаткина, но в итоге она выступала только в концертах. Похоже, дисциплина в труппе – понятие эфемерное.
