Дарья Курдюкова
Куратор выставки Екатерина Деготь решила по-новому посмотреть на советское искусство.
Фото Елены Фазлиуллиной (НГ-фото)
Московский музей современного искусства открыл (правда, несколько непривычно не на своей площадке, а в Новом Манеже) выставку «Борьба за знамя. Советское искусство между Троцким и Сталиным 1926–1936».
Поначалу возникает легкое недоумение. За зданием Госдумы; через некоторое, небольшое, время после 12 июня; наконец, под «вывеской» «Борьба за знамя». При этом куратор – Екатерина Деготь (сочетание ММСИ–Деготь только что громко прозвучало в связи с первой ретроспективой концептуалиста Дмитрия Пригова). Одно с другим не вяжется.
Не вяжется до тех пор, пока не увидишь сами «борющиеся» и «шествующие» под знаменем картины. Символично уже то, что своего рода главный герой, определивший претенциозное (на первый взгляд) название всей экспозиции, – картина Бориса Голополосова «Борьба за знамя» – непарадно прячется за углом. Когда идешь по залу и именно вдруг натыкаешься на эту по-настоящему страшную, почти в духе немецких экспрессионистов, работу, окончательно развеиваются сомнения: это не ностальгия по СССР. Знамя и борьба за него бывают разные. Вот тема, что и находится в фокусе нынешней экспозиции. Ее три основные задачи – показать новаторство и демократизм искусства; его развитие как сходное с развитием актуального искусства сегодня; а также советское творчество в рамках мирового художественного процесса. В общем, амбициозный замысел снять с искусства редко рассматриваемого периода 1926–1936 годов всевозможные штампы. Живопись, фотография, кино и киноплакат за десятилетие (на самом деле чуть дольше – до 1937-го, когда путь террора уже был очевиден), в которое общество и его художественное самовыражение пока находились в своеобразной точке бифуркации с возможностью развития разных дальнейших сценариев. Как известно, в итоге социалистическая пропаганда и правильная картина событий возобладали над дискуссионностью.
Выставка откровенно провокационна. Иначе – концептуальна, а концепция состоит в том, чтобы аргументу по каждой теме («газета», «полет», «труд,» «мы и они», «диспут», «площадь») предъявить контраргумент. В общем, попытаться, пока это еще было хоть как-то возможно, изобразить общую картину плюрализма мнений. Если есть самый что ни на есть официоз, портрет Сталина на трибуне работы Исаака Бродского (который тоже как-то вдруг «сверкнул» красным из-за поворота); есть и знаковые Дейнека, Пакулин и Пахомов, Самохвалов, есть бывший символист Павел Кузнецов, есть Лабас – есть, наконец, ряд малоизвестных имен (тот же Борис Голополосов или Георгий Рублев). И все в одном ряду. Но самое важное, на том и строится тщательно продуманная драматургия выставки, – это пройти своими ногами (в каталоге, к сожалению, структура экспозиции теряется) и лично получить те самые аргументы-контраргументы.
Газета, пропаганда советской реальности, кино, вождь┘ Тема раскрывается разнообразно. Натюрморт с советскими комплектующими – «Уголь Кузбасса» Лукина и незабываемый «Привет XVII съезду ВКП(б)» Машкова, этакая китчевая слащавая (с цветочками) и сладкая (с ягодками) доска почета с вождями и идеологами, с соблюдением иерархии: Сталин, очевидно, из вековечного мрамора, Маркс, Энгельс и Ленин разделили золото, серебро и бронзу соответственно. Вот огромная реконструкция фотомонтажа Лисицкого и Сенькина для международной выставки «Пресса» в Кельне – Ленин, красноармейцы и моряки, спортсменки и крестьяне┘ – все с сознательными лицами, красивые люди красивой страны. Внизу по бокам от этой работы – маленькие фото: друг на друга «смотрят» старуха с колхозного собрания (обычная, усталая, с изрезанными морщинами руками) и бронзовый бюст Ленина, на который взираешь эдак снизу вверх. Или «портрет» будней в том же зале: летчик Водопьянов с газетой «Правда» – Владимира Тягунова. Рядом – фото Бориса Игнатовича – «Чаепитие в Раменском» – мужики с ежедневной газетой «Беднота». Если есть изображение Ленина, то неподалеку будет и немыслимое фото с открытия его памятника, накрытого черным полотнищем.
В другом зале – с темами «мы и они», «диспут» и «площадь» – тот самый сталинский портрет кисти Бродского на задворках. Гораздо виднее – заседания, праздники и демонстрации Лучишкина, Адливанкина или Точилкина, подчас на манер наива. Или совсем уж «примитивный» «Первый трактор на Украине» Георгия Рублева – с настойчивостью Матисса в цветовой палитре. Все это – уже советские, еще не соцреалистические художественные реалии. Пожалуй, наименее интересен зал «труда»–«полета» – и именно потому, что в нем уже чувствуется, как в середине 30-х происходит все более очевидный наплыв картин на заданную тему – железнодорожные пути, заводы и самолеты стройной чередой больших форматов. Уже много работ, подписанных 37-м. Уже закручиваются гайки принятых правильных норм.
Вот такую историю рассказали, можно сказать, на задворках Госдумы. А зритель пусть сам смотрит, сопоставляет и решает, какие тогда могли быть пути у советского искусства.
