Марина Гайкович Музыкальная панорама Москвы в период майских праздников была насыщенной, даже более чем. На фоне интересной программы и звездных имен Пасхального фестиваля ожидающей первенца Анны Нетребко, отменившей концерт в Санкт-Петербурге, но все-таки спевшей в Москве, блеснули гастроли Берлинского филармонического оркестра, отметившего в российской столице 126-й день рождения.
Праздник совпал с акцией, проводимой оркестром каждый год после падения берлинской стены: концерт этого коллектива проводится в одной из европейских столиц и транслируется на телевизионных каналах всех европейских государств. Этот проект, подготовленный при активном участии Московской филармонии, по событийности и силе впечатления может тягаться разве что с прошлогодними гастролями Венских филармоников.
В программу концерта вошла немецкая и русская музыка - первая была представлена Седьмой симфонией Бетховена и скрипичным концертом Макса Бруха с Вадимом Репиным в качестве солиста, вторая - Симфонией в трех движениях Стравинского. Это сочетание как нельзя лучше отражает художественное кредо как оркестра, так и его главного дирижера сэра Саймона Рэттла: традиция с одной стороны и свежее дыхание новой музыки и - ненавязчиво - новые виражи интерпретаций классики с другой.
Эпитеты, возникающие при слушании Берлинского филармонического оркестра, не из привычного лексикона критика - слова идеально, безупречно, безукоризненно не так часто случается использовать в ежедневной работе. Но выступление немецкого оркестра - это как раз тот редкий случай, когда хочется восхищаться. Восхищаться профессионализмом и мастерством каждого музыканта в отдельности и ансамблевой работой, выверенностью балланса между группами, точностью звукоизвлечения, молниеносными сменами форте и пиано и многогранностью палитры оттенков, далеко не ограниченной пресловутыми громко и тихо. Во второй части бетховенской симфонии боишься дышать - кажется, что твой выдох заглушит идеальное пианиссимо у виолончелей и контрабасов (!), а затем и о дыхании забываешь, увлекаемый праздничным фейерверком скерцо и финала. В романтическом концерте Бруха удивляешься гибкости аккомпанемента, способности оркестра вести тонкий, лирический диалог с солистом. Наконец, поражаешься легкости и изящности, с которой оркестр разделывается с ритмическими и полифоническими сложностями партитуры Стравинского. Правда, побывав на публичной репетиции, понимаешь, что к идеалу приходят путем упорного труда, когда дирижер отшлифовывает и без того уже сверкающие детали все снова и снова.
Главной задачей дирижера пост-караяновской эпохи - то есть Клаудио Аббадо - было сохранить созданный великим маэстро облик Берлинского филармоничекого. Саймон Рэттл, не совершая никаких революций, раскачал гигантскую и неповоротливую махину караяновских традиций, внося интересные идеи даже в священную классику вроде Бетховена, и музыкантам это нравится: контракт с британским дирижером (а музыканты Берлинского филармонического сами выбирают себе руководителя) продлен еще на десять лет.
