Екатерина Барабаш
Режиссер ни сам не пытается понять, ни зрителю не стремится объяснить, во имя чего эти сумасшедшие отношения.
Кадр из фильма «Вздох»
Фильм Ким Ки Дука «Вздох» в прошлом году стал участником конкурсной программы юбилейного Каннского фестиваля. Каждая работа этого режиссера, как правило, участвует в престижном конкурсе и, как правило, ничего не получает. Необычная (других у Ким Ки Дука не бывает) история короткой и странной любви молодой женщины и заключенного-смертника – о том, как легко сделать человека счастливым даже накануне казни.
«Четырнадцатый фильм Ким Ки Дука» – как всегда, первый титр ленты этого режиссера сообщает, в который раз мы удостоились чести видеть творения корейского хулигана-художника-фантазера. В этом есть что-то по-детски заносчивое – «Вы сколько сняли за 10 лет? Три фильма? А я – 14». Не учившийся кино, более того – не смотревший его никогда деревенский бузотер в 36 лет снял первый фильм – «Крокодил». И открыл новую эпоху не только в заснувшем южнокорейском кинематографе, но и для начала – во всем азиатском кино, уверенно потеснив прижившийся «феномен китайского кино».
Снимая по фильму в год, через четыре года Ким Ки Дук представил скандальную картину «Остров». Ее смотрели открыв рот – от восхищения красотой, от ужаса перед брутальностью необычных самоубийств. Многие оторопели от страха, что на нас обрушилось совсем новое кино – сделанное руками неуча, любителя, торопливого, самоуверенного, но феерически талантливого.
Ким Ки Дука швыряет радикально. От смертельной красоты «Острова» – к умной, глубокой и тоже невыносимо красивой философской притче «Весна, лето, осень, зима┘ и снова весна», от нее – к непродуманной «Самаритянке», от нее – к горькому, веселому, глуповатому на первый взгляд и мудрому – на второй «Вздоху». Между ними – еще 11 лент.
Семья: муж-композитор (Ха Джун Ву), жена-скульптор (Пак Джи А), дочь-малышка. Муж ходит налево, о чем узнает жена и не придумывает ничего лучше, как обратить свой взор на заключенного камеры смертников (Чен Чань), про которого рассказывают все телеканалы, – он в очередной раз пытается покончить с собой заточенной зубной щеткой. Охмурение скучающей дамочкой смертника под наблюдением тюремной охраны выглядит поначалу таким дремучим капризом, что остальные кимкидуковские герои кажутся монстрами логики. Дама приносит на каждое свидание магнитофон, чудовищные аляповатые фотообои, изображающие каждый раз разное время года, облачается в одежды, соответствующие времени года на фотообоях, и устраивает смертнику в великодушно отведенной для этого тюремным начальством комнате показательные выступления. Душевная близость двух человек крепнет, естественным образом переходя в близость физическую – на полу камеры, один из них в наручниках, в углу комнаты – надзиратель, за стеной тюрьмы – муж с дочкой весело лепят снеговиков.
Режиссер ни сам не пытается понять, ни зрителю не стремится объяснить, что же на самом деле происходит в голове у женщины, во имя чего эти сумасшедшие отношения. Ким Ки Дук так и остался в первую очередь художником. Причем не тем художником, что рисует сотни эскизов, священнодействует с красками, выстраивает композицию картины. Ничего похожего. У него и сценария-то, как правило, нет. У него есть сразу картина целиком, в его фантазиях уже живут краски, они сами перемешались и создали дивное полотно. Осталось в это полотно вдохнуть мысль – и дело готово. Каждый фильм Ким Ки Дука – это выдох, который заставляет картину ожить, потребовать порядковый номер и занять свое место в сумасшедшем красочном хороводе других его картин.
Фильм идет меньше полутора часов. На коротком вздохе уходит из жизни герой-смертник, вобрав в себя перед смертью всю красоту мира, всю любовь и краски всех времен года. И с его смертью словно заново рождается жизнь в маленькой семье других двух героев. Они избавились от обид, от тяжести, они, как новорожденные, вырвались на свободу и, сделав первый вздох, ознаменовали свое рождение звонким криком. Громко, почти истошно поют они хором в машине по дороге из тюрьмы, с последнего свидания, слегка переделанную под корейскую мелодику знаменитую песню Адамо «Tombe la neige» – «Падает снег».
Весна, лето, осень, зима┘ и снова весна. Все закольцовано. Конец – это чье-то начало. Твое несчастье может помочь другому стать счастливым вопреки всем привычным нравственным законам. Весна неизбежна – надо только глубоко вздохнуть.
