Легкий аромат "Шинели"

История шинели находит множество извилистых выходов на сцену.
Фото предоставлено пресс-службой театра

Драматург Олег Богаев написал пьесу «Акакий А. Башмачкин» с подзаголовком «Чудо шинели в двух действиях». Владимир Мирзоев собрал участников Театра-студии 21, поставил пьесу и на «Открытой сцене» на Поварской показал первые две премьеры. Действие пьесы начинается там, где у Гоголя оно заканчивается.

Любите ли вы «Шинель» так, как люблю ее я? Нет, вы не любите «Шинели». Если бы вы любили ее так, как любят Олег Богаев и Владимир Мирзоев, вы давно бы озаботились вопросом: а что стало с той шинелью после разлуки с Акакием Акакиевичем? И что, кстати, стало с Акакием Акакиевичем? Про Акакия Акакиевича, впрочем, известно, что он двинулся умом. А до какой степени? Нет, вы не любите «Шинели»┘

«Башмачкин! Ба-ашма-ачки-и-ин!» – тоненько голосит девушка, сонно мотаясь по сцене. Это шинель. Она скучает по Башмачкину, Башмачкин скучает по шинели. Шинель идет по рукам, сея по пути горе, – за нее перерезают горло, избивают до полусмерти, умертвляют путем засовывания в глотку бумаги. Словом, зло матереет, приобретает пародийные очертания, разливается кровавым пятном по земле.

Похождения Шинели и Акакия Акакиевича запутанны и необъяснимы. Несколько актеров играют разных персонажей, оттого разобраться в хитросплетении сюжетов и сюжетиков порой очень сложно. Дворник-татарин, беременная девица при нем – девица-то не от дворника часом беременна? Впрочем, разницы особой нет – история шинели, сверкнувшая в головах Богаева и Мирзоева, находит множество извилистых выходов на сцену, они причудливо вьются, образуют лабиринты, обрываются, опять появляются┘ Путь от фантазии драматурга к сценическому воплощению оказался слишком коротким. Мирзоев словно не успел придать истории удобоваримую форму. Да она и не заботит его. У него своя форма есть, привычная. Мирзоевский рисунок – для тех, кто понимает.

Актеры – Захар Хунгуреев, Жанна Воробьева, Рамиль Сабитов, Арман Хачатрян, Наталья Мишина, Анна Чурина и др. – похвально пластичны, сложный рисунок спектакля они создают очень старательно, движения и хореография отменно срепетированны. Правда, актерская игра как таковая уходит на десятый план, чтобы не мешать режиссерскому замыслу. Но тут уж ничего не поделаешь, здесь главное – рисунок, канва. И некая идея, которую понимают те, кто не готов признать, что Мирзоев их запутал. Условность возведена в абсолют. Впрочем, этот спектакль, как и почти все постановки Мирзоева, – эксперимент.

Вероятно, так и надо его воспринимать – фантазия Мирзоева на тему фантазии Богаева по гоголевской «Шинели». В конечном итоге, надо думать, Шинель с Башмачкиным воссоединяются – по крайней мере Акакий Акакиевич просовывает в нее руку. То ли в бреду, то ли уже по смерти.

В предыдущем спектакле по пьесе Олега Богаева – «Русская народная почта» в постановке Камы Гинкаса с Олегом Табаковым в главной роли – пенсионер Иван Жуков рассылал абы кому письма – вплоть до клопов и себя самого. «Абы кто» письма то ли получал, то ли нет. Нынешнее «письмо» Богаева, вероятно, адресовано Штирлицу из анекдота, до которого – помните? – не дошла шифровка из центра. Он перечитал еще раз – все равно не дошла. Чувствуешь себя тем самым Штирлицем, а пьесу Богаева – шифровкой.

Один из невнятных посылов спектакля: все мы на самом деле вышли из гоголевской «Шинели». Но ведь как хочется обратно!