Екатерина Барабаш
Иоселиани – очень грустный художник. А на фотографиях – солнечный усатый человек.
Фото Елены Фазлиуллиной (НГ-фото)
В галерее «Дом Нащокина» проходит выставка кинорежиссера Отара Иоселиани. Уехав из Советского Союза почти 30 лет назад после того, как положили на полку его фильм «Пастораль», Иоселиани начал снимать во Франции. Каждый его фильм – «Жил певчий дрозд», «Листопад», «Пастораль», «Охота на бабочек», «Фавориты луны», «Разбойники. Глава VII», «Истина в вине» и др. – неспешная, почти без слов, печальная притча об уходе, исчезновении, прощании. Уходит, исчезает и прощается только хорошее. Остается плохое. Об этом – все его фильмы. А из чего фильмы вырастают – здесь, на выставке, можно попробовать понять.
Выставка в «Доме Нащокина» – словно лазейка в творческий мир Отара Иоселиани. Правда, мир у него гигантский, а лазейка совсем маленькая – одним глазком подсмотреть. А посмотришь – и первым делом: господи, до чего ж муторная и кропотливая это штука – кино снимать! Никакой красной звездной дорожки, никаких толп поклонников и рукоплещущих залов. Это где-то за кадром, потом, нескоро. А вы лучше посмотрите, как все это делается. Целая стена раскадровок. Что такое раскадровка? Это кошмар режиссера. Таких режиссеров, как Иоселиани, – кошмар вдвойне. Каждый фильм – тысячи кадров. Кадр должен быть выстроен. Режиссер заранее знает, где будет стоять каждый персонаж, в какую сторону и какое движение он сделает. Если персонаж, например, бежит, то на бумаге прочерчивается не только его путь (точнее в данном случае – траектория), но и любая мелочь, встретившаяся на пути. Несется по Парижу парнишка из «Истины в вине». Со стороны, из зала – просто несется как ненормальный, камера только успевает за ним. Ничего подобного. Посмотрите на раскадровки, вот они – с десяток рисунков-схем. Вот мальчишка должен пробежать пятьдесят метров и наткнуться на велосипедиста. Дальше стрелочка – мальчишку отрикошетило – он рванул по кривой – задел прохожего – прохожий дернулся – стрелочка – мальчишка бежит дальше.
Вообще-то нормальная работа такая, рутинная часть искусства. Для тех, кто впервые видит, кто случайно забрел сюда, – разочарование: «А где же творчество?». А вот оно, творчество. Нудная, сложная, утомительная работа с бумагой и собственным пространственным воображением. Но самое удивительное в случае Иоселиани то, что потом, в процессе съемок, он никогда не отступает от этих своих схем. Один раз придумано, продумано – значит, так и будет. Кто-то будет упорствовать, что, дескать, творческая личность – это непременный хаос в голове?
Иоселиани – очень грустный художник. Все без исключения его фильмы словно плачут. Одни – тихо («Жил певчий дрозд», «Листопад», «Истина в вине»), другие – надрывно («Разбойники. Глава VII», «Пастораль», «Фавориты луны») о безысходном несовершенстве человеческой сущности, о неизбывности и мимикрии зла на земле. А на фотографиях, развешенных по стенам, – солнечный усатый человек с бутылкой в руке. Про Иоселиани обычно говорят, что он – наш, он грузин, а значит, советский, а советский – значит, отечественного розлива. Просто снимает, мол, во Франции. По признанию самого режиссера, везде одно и то же, и работа на родине ну ничем не отличается от работы в другой стране. Если ее правильно спланировать, разумеется. Только вот смотришь на фотографию, где Иоселиани стоит с гордо запрокинутой головой, а в руке – бутылища импортной водки. Вот вам и отечественный розлив. Кому-то от этого грустно, мы ведь привыкли гордиться своими. А Иоселиани – человек мира, режиссер вселенной. Хотя философ с бутылкой водки – это, согласитесь, очень даже по-нашему.
В самом углу, под стеклом – орден Почетного легиона. Сразу и не заметишь. А чуть поодаль, сбоку на стене – фотографии с разными людьми, вперемешку – известные и не известные публике друзья, Феллини, Папа Римский Иоанн Павел II, какие-то люди с бутылками джина в руках.
Мешанина из высокого и будничного, из Иоселиани – великого художника и Иоселиани – грузинско-французского жизнелюба-философа. Всего понемножку, штрихами. Ну нам же никто не обещал открыть дверь в творческую лабораторию. Приоткрыли чуть-чуть совсем. Кому интересно – тот разглядел. А если смотреть долго – может, и дверца приоткроется.
