Между надеждой и подозрением

Джон Фридман – журналист, театральный критик, переводчик, двадцать лет живет в Москве. Жена – известная актриса Оксана Мысина. Он считает, что сегодня все меньше русских, которые являют собой «противоядие» любой угрозы.

– Как вы считаете, Россия представляет угрозу миру? Русские идут, русские пришли или русские ушли?

– Мир сейчас находится под такой угрозой, что мне невозможно определить – от кого в первую очередь. (Тем не менее скажу – в первую очередь от моих родных Соединенных Штатов Америки. Но это ответ для другого опроса.) Могу сказать иначе – что есть такое ощущение, что существует меньше таких русских, которые являют собой «противоядие» любой угрозы. Андрей Сахаров. Дмитрий Лихачев. Борис Пастернак. Лев Толстой. Антон Чехов. Галина Старовойтова. Анна Политковская. Таких сильно не хватает. Последние должны быть с нами, а не там, где они сейчас находятся.

– Когда вы смотрите на карту мира и ваш взгляд останавливается на России, какие чувства вы испытываете?

– Сейчас? Ощущение потерянных, потраченных возможностей. Страна, у которой был уникальный шанс изменить собственную судьбу, но которая выбрала вместо этого старую, избитую дорогу. Другое дело, что, может быть, идея об изменении судьбы – это моя личная наивность. В конце концов, какая страна в силе изменить саму себя? Тут внутри меня сильнейший конфликт. С одной стороны, надежда, что это возможно; с другой – подозрение, что нет. Вот так и живу – между надеждой и подозрением. Очень некомфортно.

– Русские считают, что мир их не любит. Это так?

– А кто кого любит в современном мире? Американцев? Ни в коем случае. Китай? Боятся. Израиль? Палестину? Пакистан? Сербию? Косово? Африканцев, стремящихся в Европу от геноцида, боятся. Всех не любят и всех боятся. Я лично не ощущаю, что «русских не любят». Но если это так, может быть, нужно русским задуматься над тем, почему это так? Я, например, ежедневно задаю этот вопрос мысленно Джорджу Бушу-младшему: «Почему, господин президент, мир перестал уважать американцев?»

– Что вы думали о России до приезда в страну и что после?

– Россия для меня всегда была местом, где духовное превалирует. Это было место художников, писателей, музыкантов – бунтарей по душе, мудрецов по природе. Во многом она осталась такой для меня, несмотря ни на что. Нам-то легко говорить, что общество, изобилуя такими людьми, как Толстой, Достоевский, Тургенев, Островский и т.д., является удивительно богатым. Но русский мир, в котором я живу, остается невероятно богатым. Я часто думаю о том, как мне везет, когда вокруг меня живут такие люди, как Кама Гинкас, Александр Бакши, Дмитрий Крымов, Петр Фоменко, Юрий Любимов, Оксана Мысина, Николай Коляда, Василий Бочкарев, Игорь Ясулович, Виктор Коркия, Максим Курочкин, Ольга Мухина, Клим, Эльдар Рязанов, Маргарита Эскина, Александр Тимофеевский, Алексей Бурыкин, Валерий Черкесов, Сергей Щетинин, Александр Мещанинов и, и, и... Вот это Россия «после моего приезда». Я другой такой страны не знаю. Правда.

– Из чего складывались, складываются ваши впечатления о России?

– С 1970-х по 1980-е – из литературы. С 1988-го по настоящее время – из жизни. По-моему, я больше понимал по литературе, чем понимаю по жизни.

– Как вы считаете, о чем не нужно и о чем нужно говорить с русским?

– С русским надо, как и со всеми, говорить обо всем. При этом надо всем, со всех сторон, пожелать найти в себе силу и мудрость услышать других.

– Какие русские слова вы знаете?

– Очень много. Но слишком мало, чтобы я перестал быть американцем.