Екатерина Барабаш Вспоминаются события девятилетней давности. 200 лет со дня рождения Пушкина. Страна билась в юбилейном экстазе и умилялась собственной культурной достаточности. Аполлон Григорьев из глубины веков сожалел о сказанном когда-то «Пушкин – это наше все», принятом как догма и руководство к действию одновременно. До 250-летия Пушкина я не доживу, и уже это примиряет с осознанием собственной смертности.
На прошлой неделе на заседании Общественной палаты среди прочего обсуждали грядущее 200-летие Гоголя. Похоже, еще одному не повезло. Ему, бедному, и при жизни невесело было, и по смерти непокойно. Достаточно вспомнить, как извлекали прах Николая Васильевича, чтобы увидеть своими глазами, перевернулся он в гробу или нет. Как переносили с одного кладбища на другое. Как воздвигали бюст на могиле – вопреки воле писателя, желавшего иметь над собой только крест и ничего более. А крест потерялся. Сколько лет уж без креста лежит Николай Васильевич┘
Юбилейная лихорадка началась. Вот уже потихоньку, исподволь, начинает муссироваться подзабытая было тема сексуальной ориентации Гоголя. Именитые гоголеведы раздают интервью, охотно отвечая на вопросы вроде: «Почему у него не было детей?», «Почему он был равнодушен к женскому полу?», «А не был ли он вообще┘ ну как бы это помягче┘». То, что журналисты такие вопросы задают, – их дело. Может, кому-то и правда не спится спокойно, пока не узнал – Гоголь был геем или натуралом. Обидно, что гоголеведы тоже радостно включаются в обсуждение. Излюбленный аргумент: классик, став классиком, себе больше не принадлежит. Его жизнь – достояние народа. А народ хочет знать.
Перед грядущим юбилеем Гоголя развернулась нешуточная борьба за создание в Москве полноценного музея писателя. Сейчас – две комнаты в доме по Никитскому бульвару, где он жил последние годы и где умер. Остальную площадь так называемого дома Гоголя занимает Центральная городская библиотека. Дмитрий Лихачев почти 20 лет назад предложил перенести библиотеку в соседнее здание.
Нам и правда нужен музей Гоголя? Переселим библиотеку, освободившиеся комнаты заполним мебелью середины XIX века и «аутентичными» предметами быта. Посадим в музее смотрительниц, пустим экскурсии, экскурсоводы будут водить группы среди чужих, негоголевских вещей и рассказывать, как в этих комнатах Гоголь писал второй том «Мертвых душ» и как он здесь же умер. И поставим галочку: музей Гоголя есть! Ура. Мы отдали дань┘ Потомки увидят┘ Мы сберегли память┘
Память о писателе – в сохранении и бережном хранении его слова. Это в первую очередь. Однако полного собрания сочинений Гоголя нет до сих пор. Фонд Гоголя есть, собрания сочинений нет. Не абсурд ли, что за 150 лет со дня смерти писателя такого масштаба не увидели свет некоторые его произведения? Причем не черновики, не наброски, а серьезнейшие духовные исследования – например, «Размышление о Божественной литургии». Понятно – дело это непростое. Хотя разговоры о полном собрании сочинений ведутся уж лет двадцать, и думается, что Гоголю приятнее было бы увидеть свои творения наконец-то изданными в полном объеме, чем его же музей с чужими вещами. Разумеется, одно другому не мешает, но если не получается ни то, ни другое, наверное, лучше бросить силы на что-то одно. И этим «одним» пусть все же будет собрание сочинений.
Насчет того, что в музее не будет вещей Гоголя, сторонники создания музея возражают: мол, в Михайловском тоже ничего пушкинского нет, а народ едет. Правильно. Только ездит он туда еще со смерти Пушкина, потому и пушкинский дух там по сей день сохранился. Да и сохраняли его поистине героически – такого директора, как Гейченко, еще поискать да вряд ли найти. Важно еще и то, что Пушкин любил Михайловское, почитая его своим домом. Гоголь же ни Москву, ни Петербург не любил. И гоголевская атмосфера вряд ли здесь когда поселится, как не поселилась пушкинская атмосфера в музее-квартире поэта на Арбате, как никогда не возникает атмосферы подлинности в искусственных стенах.
Да и абсурдной кажется ситуация, когда музей писателя можно создать, лишь выселив библиотеку. Нонсенс. Кстати, в этой библиотеке каждый год проходят Гоголевские чтения, на которые съезжаются гоголеведы со всего мира. Словом, как часто у нас бывает, юбиляр перестает быть главным действующим лицом собственного юбилея, становясь лишь поводом для борьбы амбиций, для выяснения разного рода отношений, вплоть до имущественных. Всяких, только не имеющих к нему непосредственного отношения.
┘После революции один из домов князей Щербатовых перешел в собственность церкви. Был момент, когда вернуть дом ничего не стоило. Но умница и аристократ Алексей Павлович Щербатов сказал: «Негоже судиться с церковью». И забыл про дом.
Поучительно, не правда ли?
