Марина Гайкович В Большом зале консерватории прошел второй концерт персонального абонемента Национального филармонического оркестра России (НФОР) в Московской филармонии. Дирижировал Ион Марин (Австрия). На Западе Ион Марин пользуется солидной репутацией, о чем свидетельствуют его многочисленные ангажементы с ведущими европейскими и американскими коллективами.
Второй год Ион Марин занимает должность главного приглашенного дирижера НФОР. Маэстро, в равной степени востребованный и в симфоническом, и в оперном репертуаре, при удивительном разнообразии успешных работ, да еще и с огромным опытом работы с самыми разными оркестрами (вплоть до Гонконгского), должен сослужить службу такому молодому и развивающемуся коллективу, как НФОР, – наверное, на это делал главную ставку Владимир Спиваков, когда подбирал себе своего рода заместителя. На самом деле должность обязывает, и пост главного приглашенного кроме повышенных временных затрат требует воспитательных способностей, диктует прививку оркестру собственного понимания правил и манер оркестровой игры.
Пользуясь предоставленным ему карт-бланшем, Ион Марин сделал ставку на беспроигрышную (для публики, практически до отказа заполнившей зал) классику: в концерте прозвучали Третья симфония Брамса и «Фантастическая симфония» Берлиоза. С воспитательной функцией здесь как будто тоже все в порядке – хиты только слушаются приятно и легко, но их осваивать надо, тем более что самая популярная музыка, как правило, оказывается и камнем преткновения.
В случае с НФОР наблюдается тенденция, свойственная, наверное, всем молодым оркестрам, вне особенно сильной зависимости от того, кто за пультом: с партитурами несложными у коллективов уровня Национального филармонического проблем нет никаких, но как только появляется партитура немного сложнее, особенно если она проходится впервые, помноженная на катастрофическую нехватку времени (гастрольный и концертный график), так сразу же проявляется отсутствие гибкого взаимодействия между группами и прочие «недостатки» совместного музицирования. Это, впрочем, в большей степени коснулось Третьей симфонии Брамса, чем берлиозовского опуса, повествующего, к слову, о видениях одурманенного опиумом художника. Ион Марин, от которого, судя по его опыту, стоило ожидать яркости и выпуклости образов, не проявил себя достойно берлиозовского героя и не поразил ни блеском бала (вторая часть), ни мертвенной тишиной казни (четвертая часть), ни инфернальностью шабаша ведьм (финал). Как не удалось ему донести до слушателя свою концепцию симфонии Брамса, при том что ее наличие (судя по крайним частям, поданным нестандартно) ощущалось.
