Виталий Нуриев Забастовка транспортных работников, из-за которой парижанам пришлось неделю с лишним ходить пешком, мгновенно была поддержана рабочими сцены. На минувшей неделе из-за этого отменили представления даже в Парижской опере.
На забастовочной неделе случилось одному заядлому московскому театралу прилететь в Париж, дабы подышать культурным воздухом мировой столицы, посмотреть на моду, приобщиться к красоте и воскультуриться неимоверно.
Он, воробей стреляный, не раз залетавший в парижские дали, считал их почти родными и уже все знал. Знал о грандиозном проекте Национальной оперы Парижа – показать классическое творение Петра нашего Ильича Чайковского во всей красе: в оправе нуриевского таланта. Балетмейстер заинтересовался «Щелкунчиком» в 1985 году, и сейчас в Париже решили вновь показать великую хореографию в ее нетронутом виде, так, как оно было в уже далекие 80-е.
Наш театрал, не мудрствуя лукаво, идет в Оперу на площади Бастилии, потому что в силу каких-то, видимо, довольно веских причин из Опера Гарнье проект решили переместить именно туда. Были ли здесь вопросы сценического пространства или же решающим оказалось что-то другое, об этом история умалчивает.
Однако в среду утром в кассе ему с великой радостью и не без ехидства объявили, что билетов нет, господин хороший должен был бы позаботиться заранее, а если намерение такое еще осталось, пусть приходит в четверг, запасется терпением и изрядной долей выдержки, прямо за полтора часа до начала представления билеты «выбросят», наверное. Вспомнились тут ему старые советские времена. Но билеты это все стоячие, так что не извольте жаловаться.
Наслаждаясь вольным забастовочным духом и минуя баррикадные заслоны, он прогуливался по задымленным частным транспортом улицам великого города под разудалые клаксоны-звонки многочисленных велосипедистов. Дожидался четверга, предвкушая волшебство искусства, сыром камамбером заедая растущее желание поскорее приобщиться к великому таинству балета. В постановке самого Рудольфа Нуриева.
Так наступил четверг. Забастовка продолжалась. Близился заветный час. Он был на месте, в холле почему-то пусто, нигде нет привычной суеты. Страшное подозрение закралось в душу. Да нет, наверное, пока еще рано.
Приветливая кассирша, улыбаясь, вопрошает: «Мосье что-то угодно?» В некотором замешательстве: «Да мне б билет на балет┘» – «А у нас забастовка, вы же сами видите, что происходит с транспортом. Вот и мы бастуем. До конца недели никаких представлений не предвидится. Что вы, как с луны свалились».
Не солоно хлебавши побрел он к отелю, а в голове все крутилась мысль: «Как же так, сегодня умер Бежар, а они отменили «Щелкунчика». Эх, культура! Цивилизация┘»
Париж
