Марина Гайкович На прошлой неделе Владимир Дашкевич через оргкомитет конкурса на создание музыкально-театрального сочинения для детей и юношества фактически обвинил государство в неправильном распределении денег и предложил потратить их на готовые проекты. Среди прочих им была названа опера Эдуарда Артемьева «Преступление и наказание», лежащая еще с двумя сценическими опусами в столе этого композитора.
Несколькими днями позже выяснилось, что Дашкевич, вероятно, не был достаточно проинформирован: за «Преступление и наказание» уже взялся продюсер Александр Вайнштейн, что само по себе гарантия не хуже государственной. Впрочем, команду создателей поддерживает Александр Соколов, большой друг многих современных композиторов, так что косвенная поддержка государства здесь налицо.
История «Преступления и наказания» началась около тридцати лет назад, когда на весь мир гремела слава мюзикла Уэббера «Иисус Христос – суперзвезда». Больше всего этот бесспорно великий опус задел воображение Андрея Кончаловского, который загорелся идеей сделать что-нибудь подобное в России. Он обратился с этой идеей к Эдуарду Артемьеву, который долго и упорно отказывался принимать в затее участие, но под напором Кончаловского все-таки сдался. Либретто сочинили Марк Розовский и Юрий Ряшенцев.
Спустя тридцать лет опера готова и даже записана на компакт-диск в роскошном оформлении. Из Достоевского оставили сюжетную канву – сон Раскольникова, убийство Старухи-процентщицы, история Сонечки, гибель Мармеладова, наводнение, раскаяние Раскольникова. Роскошно представлены петербургские низы – здесь и толпа с шарманщиками, и гуляющие в кабаке студенты, и хоры проституток. В общем, раздолье для режиссера (где, кем и когда будет поставлена опера – еще не известно).
Но вот только актуальность этого проекта осталась, кажется, в 1970-х.
Такое впечатление сложилось у обозревателя «НГ» после презентации музыкальных фрагментов сочинения, прошедшей в воскресенье в ресторане Дома литераторов. Во-первых, сегодня утрачена сама актуальность жанра рок-оперы, даже если ее и позиционируют как нечто уникальное и до сих пор в России не представленное (забыли, наверное, про «Юнону» и «Авось»). Во-вторых, пик популярности рок-музыки прошел очень давно. В-третьих, собственно, рок-оперой это сочинение назвать нельзя – здесь смешано все, что было актуально в музыке «третьего слоя» (популярной). Здесь и цыганщина, и блатной шансон, и городской романс, и что-то вроде рок-н-ролла, и романтическая баллада, и даже что-то вроде рэпа (у персонажа Толпа). И, конечно же, катарсис (от традиции любому профессиональному композитору уйти невозможно) – хор, напоминающий одновременно и баховские хоралы, и, скажем, последнюю сцену из «Пиковой дамы», что давно не ново.
В общем, вопрос о том, нужна ли слушателю сейчас эта постановка, открыт. Так и согласишься с Дашкевичем: материальные возможности есть, материал в лице хороших композиторов академического толка (Артемьев в их числе), а партитуры, возможно, еще не написанные, так и остаются в столах. Не до высокого нам: когда хлеб уже есть, нужны зрелища. А вопросы воспитания и культуры подождут, главное, чтобы «пипл» был доволен.
