Алексей Мокроусов
Знаменитые художники-фрики Ева и Адель в «Душе» Пономарева.
Фото представлено пресс-службой Московского дома фотографии
За месяц до закрытия жюри 52-й Венецианской биеннале назвало его лауреатов, присудив «Золотых львов», а организаторы лучшей выставки биеннале, Artempo во дворце Фортуни, решили продлить ее работу на радость публики.
Даже такие мировые монстры со стажем, как Венецианская биеннале, нуждаются в обновлении. В этом году попытка вдохнуть новое вино в старые мехи обернулась изменением регламента. Впервые имена лауреатов объявили не в июне, при открытии биеннале, а в октябре, за месяц до закрытия.
Лауреатами 2007 года стали авторы венгерского и литовского павильонов, болгарин Недко Солаков и живущая в Нью-Йорке палестинка Эмили Джасир, а также 87-летний аргентинский художник Марко Феррари. Работа Феррари – Христос, распятый на бомбардировщике, – столь эффектна, что ее воспроизвели многие газеты мира («НГ» тоже не удержалась, и в июньской статье, посвященной биеннале, выбрало Феррари символом всей выставки, чему теперь по-прежнему радуется).
Политический подтекст присутствует в той или иной степени и в творчестве остальных лауреатов. Так, у Джасир (она получила «Льва», присуждаемого молодым авторам) политика и есть главный герой работы – трагедия олимпийского «Мюнхена» 1972 года, увиденная глазами палестинца, стала главным ее содержанием. Однозначна и Дискуссия болгарина Недко Солакова – о скандале вокруг незаконного производства автомата Калашникова в Болгарии, внутреннем и международном. Куда менее очевидны политические коннотации внушительной инсталляции Андреаша Фогораши, занявшей немалые просторы венгерского павильона. Как отметило жюри, здесь «архитектура и культура позволяют создать поэтические связи между визуальными выразительными средствами и структурой экспозиции». На деле – много видео в огромных ящиках, напоминающих то ли улицы большого города, то ли лабиринт нынешней цивилизации в целом, стремящейся скорее запутать маленького человека, чем облегчить его жизнь. Чтобы оценить эту работу, жюри надо было подумать несколько месяцев. При прежней системе раздачи призов ее наверняка обошли бы вниманием, эффектность здесь явно уступает место неторопливости обдуманного высказывания.
Всем бунтарям в конце концов рано или поздно угрожает место в музее. Что лишний раз доказывает едва ли не лучшая выставка этого года в Венеции – Artempo. Ее показывают во дворце Фортуни в рамках дополнительной программы биеннале, и сейчас в связи с успехом решили продлить еще на несколько недель.
Самые ранние из 300 экспонатов выставки – из археологических раскопок. ХХ век представлен в диапазоне от Антонена Арто, Ива Кляйна и Френсиса Бэкона до Тони Крэга, Аниша Капура и Марины Абрамович. Выбор призван подтвердить или опровергнуть давний тезис греческого философа Зенона о том, что времени нет. Подзаголовок выставки, «Где время становится искусством», вроде бы с Зеноном в конфликте. Но сама плоть представленного оказывается слишком сложным аргументом, чтобы трактовать его однозначно (здесь невольная игра слов, ведь сексуальность понимается авторами как одна из форм времени).
Помимо классической экспозиции на одном из этажей дворца кураторы воссоздали настоящую кунсткамеру – лавку современного антиквара, где перемешаны эпохи и цивилизации, а живопись соседствует с вещами настоящей кунсткамеры. В этом смешении можно увидеть одно из проявлений тотального фьюжна, захлестнувшего сегодня не только кухни ресторанов, но и культуру в целом. Но можно разглядеть и тонкий аргумент в важнейшем споре о времени, его законах, не поддающихся в итоге математическим формулам, но неведомым образом подчиняющихся законам искусства.
