Побалдели и обалдели

Танцы начались с уникального проекта. Вокальный цикл для тенора и фортепиано «Любовь и жизнь поэта» на стихи Даниила Хармса и Николая Олейникова композитор Леонид Десятников написал в 1989 году.

Единственный раз, только на этой «Территории», пианист Алексей Гориболь и тенор Марат Гали приняли в игру хореографа Алексея Ратманского и художника Максима Исаева. Игру на один вечер назвали «Вываливающиеся старухи». Партии старух, а также птичек, парикмахеров, бабочек, дворников, мух и даже «жидов» с нескрываемым удовольствием исполняли артисты Большого театра во главе с самим худруком, вышедшим на сцену впервые за несколько лет. Семь абсурдистских опусов, семь танцевальных новелл. Тридцать пять минут смеха. И оттого, что смешно, и потому, что не смеяться – страшно.

В программу фестиваля вошли сразу две танцфантазии на тему «Весны священной». Французский хореограф Эдди Маалем поставил ее в 2004-м для 14 чернокожих танцовщиков. Замахнувшись на Игоря нашего Стравинского, он оказал культовой музыке прямо-таки ритуальную услугу. Хотел представить «произведение во всем его объеме», а услышал лишь элементарные ритмы. Намеревался «показать ритуал, который смешивает смерть и жизнь, кость и пепел», а получился нудноватый науч-поп из будней африканского племени.

Свое соло на музыку Стравинского финский хореограф и танцовщик Теро Сааринен поставил в 2002-м и назвал «Охота». В человеке, считает он, две крайности – охотник и жертва. В его герое нет стихии естества. Но естество в нем сильно. Оно рвется наружу из оков запретов и условностей медийного и высокотехнологичного мира. Финскому парню как никому, быть может, удалось соединить рефлексию современного европейского танца с философичностью японского буто, слить воедино неслиянные, кажется, техники и сущности, создав гремучий коктейль. Коктейль Сааринена опьянил даже столь знаменитого и самостоящего художника, как Каролин Карлсон. В 2000 году она сочинила для финского танцовщика соло «Человек в комнате», посвященное художнику-абстракционисту Марку Ротко.

Я шугаюсь, и меня шиз бьет. Откровения одной из наших рок-звезд вспомнились во время действа, завершающего танцевальную программу фестиваля «Территория». Выучившийся на хореографа дефектолог Алан Платель в 1984 году основал театр Les Ballets C. de la B. («Современный балет Бельгии»), а в 2006-м предложил миру «свое видение положения вещей сегодня». Культпоход всей труппой в музей психиатрии, просмотр фильмов, снятых на сеансах гипноза, по живому расчлененный, но не сдавшийся Монтеверди («Вечерня Пресвятой Деве»), а на выходе – спектакль VSPRS, ставший главным событием прошлогоднего Авиньонского фестиваля. Сжатое до скороговорки Vespers («Вечерня»), по замыслу постановщика, – «крик человека в агонии, мольба об исцелении». Десять танцовщиков, живой оркестр, певица-сопрано. Два часа кряду их трясет при виде того, что совершается дома. Они демонстрируют феноменальную гуттаперчивость, матерятся с милым евроакцентом и перечисляют культовых персонажей: от дяди Степы до Чапаева, от Политковской до Рублева, названного почему-то Иваном. Автор спектакля призывал к сочувствию – «важнейшему из всех чувств», а вызвал целую гамму эмоций: от утробного смеха до мирного храпа. Платель кричит: «все мы нуждаемся в общности – жизни вместе». И точно, в зале обалдевшие и балдеющие уживались вполне мирно.