Елена Образцова в новой неполитической партии

Голос Образцовой в Михайловском театре услышат все: благодаря ее стараниям акустика в театре стала еще лучше.
Фото Сергея Приходько (НГ-фото)

В Петербурге открыл сезон Михайловский театр. Бывшему Театру оперы и балета им. Мусоргского вернули имя, которое он носил с 1833 до 1918 года. Путем бескровной революции директор и художественный руководитель Станислав Гаудасинский был смещен еще в мае. Директорское кресло занял быстрый и предприимчивый Владимир Кехман. Художественное руководство разделено между двумя видными медиаперсонами: оперу возглавила Елена Образцова, балет – Фарух Рузиматов. Очевидцы уверяют, что в театре действительно началась новая жизнь. Хотя проблема финансирования, в частности повышения зарплаты творческому коллективу, остается открытой. Господин Кехман уверяет, что после декабря, когда произойдут аттестация и сокращение коллектива на 10%, все должны остаться довольны. Накануне открытия отреставрированного театра о переменах в оперной части рассказала Елена Образцова.

– Елена Васильевна, как произошло ваше назначение? Вы долго соглашались?

– Неделю. Но узнала о своем «новом назначении» гораздо позже, чем остальные. До последнего момента я не была в курсе событий, не знала и о назначении Владимира Кехмана, о том, что вокруг разворачиваются какие-то страсти-мордасти. Статья обо всем этом попалась мне в одной из газет, когда я летела из Японии в Россию. А было все примерно так: меня пригласили на обед в ресторане. В начале разговора предложили спеть партию Графини в «Пиковой даме» на открытии сезона в Малом оперном театре. Я согласилась, поскольку по срокам это очень близко с премьерой в Большом театре в Москве – с разницей в один день. У меня и мыслей не было, что на меня имеются какие-то далеко идущие виды. Часа два мы общались, пока наконец мне не предложили стать еще и художественным руководителем оперной труппы в Малом театре. Я сказала, что сразу ответить не могу, поскольку мечтаю о своем театре. Когда вернулась домой, у меня было нервное потрясение: слишком неожиданным оказалось предложение. Я подумала, что своего театра мне придется ждать еще долго: два-три года уйдут на бла-бла-бла, потом два-три года будут строить, а дальше мне уже ничего и не надо будет. Я решила, что вместо того, чтобы ждать, лучше буду работать. Вот и согласилась.

– Будете менять старый уклад в труппе?

– Я прослушала абсолютно всех до единого – не только солистов, но и весь хор! Была проведена очень большая работа: нервы у всех находились на пределе даже при том, что я сразу предупредила, что выгонять никого не собираюсь. Такое прослушивание я устроила для того, чтобы понять, с чем придется иметь дело, чтобы создать новый театр. Все дрожали, но напрасно, потому что все оказалось в порядке. Проблемы, к сожалению, обнаружились в хоре, и там, наверное, будут нужны перемены. А об основной труппе могу сказать, что она в хорошем состоянии. Единственное, о чем я заявила после прослушивания, когда мы собрались вместе с певцами и меня спросили, что я обо всем этом думаю, что все кричат и поют ноты – без музыки, без нюансов, при том что голоса очень хорошие. После этих слов мне зааплодировали, а потом стали жаловаться, что измучились из-за плохой акустики, вынуждающей не петь, а кричать. Акустика в театре должна стать качественно иной: господин Кехман пригласил для этого специалиста из Японии – господина Тойоту, который отвечал за акустику и в Концертном зале Мариинского театра. Надеемся, что после этих изменений все будет в порядке: мы начнем делать музыку.

– Победители вашего конкурса молодых оперных певцов как-то будут принимать участие в жизни театра?

– Обязательно! Всем победителям конкурса в качестве награды достанутся партии в спектаклях театра. Я задумала и ряд спектаклей, которые будут анонсироваться как спектакли с участием только молодых солистов.

– Планируются ли еще какие-то реорганизационные перемены?

– Мы хотим организовать контрактную систему – как давно принято на Западе. Предположим, возьмем певца на шесть–восемь спектаклей в год, а в остальное время он сможет заключать контракты в других театрах. Солисты перестанут «высиживать» свою так называемую норму. Певцы будут более свободны.

– Свободны и ответственны┘

– Совершенно верно.

– Что еще ждать поклонникам оперы в новом сезоне?

– Могу сказать, что планов много. В скором времени все оперы пойдут на языке оригинала. Первой будет «Кармен», которую с нашими певцами готовит молодой французский репетитор. Еще в этом сезоне на родных языках выйдут «Вертер», «Риголетто», «Тоска», «Фауст». Все певцы восприняли это нововведение с большим энтузиазмом. Так же, как обрадовались они и тому, что с ними наконец начали заниматься музыкой. Ждет зрителя и много премьер, среди которых – «Сельская честь» Масканьи, «Кащей Бессмертный» Римского-Корсакова, камерные оперы Моцарта. Пока мы не гонимся за глобальными названиями – хотим попытаться сделать изящный, элегантный театр. А к следующему сезону будем ждать «Орестею» Танеева в режиссуре Александра Сокурова, «Дочь полка» Доницетти, где я исполню партию Маркизы. В перспективе – приглашение знаменитых солистов, дирижеров, обменные гастроли и даже драматические спектакли – в память об истории театра, где раньше постоянно играли французская и немецкая драматические труппы.

Санкт-Петербург