Алексей Мокроусов
Богоматерь Боголюбская. 1694 г.
«101 икона из Ярославля» – под таким названием в Инженерном корпусе Третьяковской галереи показывают работы из коллекции Ярославского художественного музея, насчитывающей более 60 тыс. экспонатов. Для многих эта выставка откроет русское искусство XVII – XVIII веков.
Проект Третьяковской галереи «Золотая карта России» относится к числу самых интересных идей последнего десятилетия. Благодаря ему можно увидеть сливки многих российских собраний. В ходе этого многолетнего марафона в Инженерном корпусе были уже представлены, например, собрания Нижнего Тагила и Калуги, Саратова и Самары, Тулы и Рязани.
Собрание Ярославского художественного музея стало 29-м по счету, приглашенным в Инженерный корпус. Цифра не юбилейная, но внушительная. Качество российских провинциальных музеев таково, что здесь что ни коллекция, то подборка первоклассных работ, малоизвестных шедевров или полузабытых имен, оказывающихся на поверку забытыми незаслуженно.
Ярославская иконопись полна в этом отношении многими именами первого ряда. Местные купцы всегда были богаты, а в эпоху первых Романовых город и вовсе занимал почетное второе место в государстве, уступая по своим размерам и экономической важности лишь Москве. Это позволяло заказывать столичным иконописцам множество работ, тем более что и новые храмы, прежде всего каменные, возникали в Ярославле в небывалом количестве. Ярославских мастеров явно на них не хватало, многих из них к тому же летом вызывали для работ в саму Москву к «государеву делу». Вели они там себя независимо и неподкупно. Так, работавший в Архангельском соборе Севастьян Дмитриев заявил, что купленные «краски худы – к Архангельскому стенному письму не годятся». За это его арестовали и допрашивали в Оружейном приказе.
Правда, к концу XVII столетия мода в Москве начала меняться, а в Ярославле все еще хранили верность былой эстетике, переход от одного века к другому не отмечен таким художественным радикализмом, как в столице. Мастеров из окружения Симона Ушакова, так называемой фряжской школы, представить здесь невозможно; мастера Оружейной палаты стали в Ярославле уступать место костромским, ярославским и другим мастерам, таким как Гурий Никитин – в Москве сейчас показывают Праздничный чин 1680-х годов работы мастеров его круга.
Для московской выставки специально отреставрировали 16 икон (в Ярославле находятся известные реставрационные мастерские, они основаны еще в 1920-е специалистами Центральных реставрационных мастерских и возобновили свою работу после войны). О некоторых иконах ранее знали только специалисты, их извлекали из запасников лишь ради выставок за рубежом или вне Москвы. Так, только год назад показали в Новосибирске один из шедевров нынешней экспозиции – «Христоса и самарянку» (1698) из Толгского монастыря под Ярославлем.
Есть здесь и настоящие редкости, например, мало распространенный в России образ мученицы Фомаиды, избавляющей от блуда и греховных страстей (датирован концом XVIII века). В конце того же XVIII века начали делать рамы с клеймами для старинных чудотворных икон. Сейчас из Ярославля привезли несколько таких рам – в том числе для иконы «Спас Вседержитель», с клеймами истории Нерукотворного образа и Страстей Христовых (создана в 1796 году Федором Крашенинниковым и Климентом Мокроусовым).
Уже в начале XX века возобладала концепция, согласно которой расцветом иконописи считались XIV–XV века, а все остальное время, дескать, происходила лишь эманация божественной полноты. «Петровская эпоха, можно сказать, оборвала нить развития русской иконописи и является границей, на которой удобно остановиться в изучении иконописания», – утверждал в 1905 году один из крупнейших знатоков икон Николай Лихачев. Еще жестче писал в 1913 году в журнале «Старые годы» Павел Муратов: «Царствование Михаила Федоровича было заключительной эпохой в истории русской иконописи».
Отобранные ярославскими специалистами иконы на выставке в Третьяковке показывают, насколько условно выглядят схемы, особенно в искусстве.
