Меняем кукиш на гламур

«Киношок» поменял название. С этого года вместо Открытого фестиваля кино стран СНГ и Балтии он будет называться Открытым фестивалем стран СНГ, Латвии, Литвы и Эстонии. Как объяснили гендиректор и президент фестиваля – «мама» актриса Ирина Шевчук и «папа» Виктор Мережко (так они именуют себя на фирменных фестивальных футболках), из девяти стран Балтии «наших» только три, и сегодня этот факт никак нельзя оставлять без внимания.

Лиха беда начало. Ситуация с названием грозит сделаться анекдотичной. Настоять на отдельном упоминании может любое государство, из года в год принимающее участие в программах «Киношока» и беспокоящееся о формах проявления суверенитета.

Осталось в прошлом время, когда агония страны вызывала в среде кино и культуры здоровый выплеск адреналина. В начале 1990-х логотипом «Киношока» (первый фестиваль прошел в 1992 году) были герб Советского Союза и красноречивая комбинация из трех пальцев, а фильмы предварялись анимационной заставкой, на которой Ленин справлял нужду в трещину на голове Маркса. Страна разваливалась, а кино республик, напротив, объединялось хотя бы для того, чтобы показать бывшим соседям по СССР собственную самостоятельность, свое «я». Теперь жизнерадостный киношоковский «шиш» – энергичный коллективный протест против коллективной идеологии – выродился в «фигушки» местного значения. В программу фестиваля все еще попадают фильмы с идеологическим уклоном, но они уже не вызывают, как раньше, сильных, пусть даже негативных эмоций, а только скуку и недоумение по поводу того, как это людям не надоест снимать очередную порцию занудства на тему, что они лучше других, потому что сильнее претерпели или продолжают терпеть от имперских замашек «большого брата». Былая националистическая агрессия такого кино лишена незаемной первобытной силы и отдает гламуром. Как, например, в фильме «Русский треугольник» (Грузия), перекочевавшем в конкурс «Киношока-2007» из конкурсной программы XXIX Московского кинофестиваля. Отпрыск грузинской аристократии, прижав к груди Конституцию РФ и томик «Бесов», спасает Россию от самой себя в лице продажных офицеров армии и ФСБ, перевербовавшихся в снайперы учителей русской литературы и русских психов с подергивающейся головой. Кинематограф молодых государств, которых еще 20 лет назад не было на политической карте, явно испытывает эгоцентрические недомогания пубертата, когда рост опережает разум.

В главном конкурсе «Киношока-2007» примут участие 12 игровых полнометражных картин из Эстонии, Литвы, Латвии, Узбекистана, Казахстана, Азербайджана, Грузии и Украины. Если раньше при составлении программы этого конкурса обращали внимание на «другое» кино – фильмы, моделирующие социальный и психологический контекст и находящиеся в тени прокатной политики кино и телевидения, в этом году предпочтение отдано картинам, в которых социальные, политические, нравственные проблемы заключены в форму красивого европейского изображения, таким, как «Магнус» (Эстония), «У реки» (Украина), «Монотонность» (Латвия), или идеологическому гламуру – как грузинская лента или узбекская ретроспекция «Юрта» Елкина Турчиева, в которой местный колорит пронизан заимствованной столичной системой ценностей. Главный герой – чабан, живущий высоко в горах, пасет овец и ругает советскую власть и НКВД: сюжет проработан не настолько хорошо, чтобы понять, кто именно пострадал от репрессий – чабан или его отец. На фоне этих картин выгодно выделяются угловатые, но человеческие сюжеты – «Заложник» (Латвия) Лайлы Пакалныня и «Ничего личного» Ларисы Садиловой (Россия). Неизменная тема Садиловой – «все мужчины свиньи» – все-таки имеет большее отношение к действительности, чем грузинский профиль «Русского треугольника». Можно сказать, что фильмы поставлены в неравные условия соревнования. Жюри во главе с писателем и главным редактором «Литературной газеты» Юрием Поляковым придется выбирать между гламуром и живым кино, лишенным внешнего изящества. Впрочем, есть картина, обладающая всеми достоинствами. Это «Заклинание греха» (Литва) Альгимантаса Пуйпы: здесь европейское изображение только на руку тонкому драматизму истории о женщине-психоаналитике, спасающей других ценой собственного рассудка.