Алексей Мокроусов
Без старины и новое в Касселе было бы не так интересно.
Фото Reuters
Не успела «Документа» в немецком Касселе начаться, как стала изменяться прямо на глазах. С самого начала кураторы сами пообещали «плавающее содержание»: дескать, публике стоит заехать в Кассель не один раз, чтобы увидеть новое наполнение привычных залов. Но ситуация, кажется, стала выходить из-под их контроля.
Сперва коммунальные службы города, борющиеся за его чистоту, затерли непонятно откуда взявшиеся на кассельских улицах белые линии, складывающиеся в кресты. Каково же было их удивление, когда выяснилось, что линии – это не хулиганство, а произведение искусства. Причем старое и знаменитое. Линии еще в 1979 году рисовала на улицах чилийского Сантьяго немецкая художница Лотти Розенфельд, пытавшаяся этими авторитарными маркировками привлечь внимание к проблеме регулирования и ограничения человеческой свободы. С тех пор художница не раз повторяла эту акцию на самых разных арт-смотрах, но это не сказалось пока что на массовом сознании: оно по-прежнему твердо знает, что можно считать искусством, а что нет.
Произведение Розенфельд восстановят, хотя в истории известны случаи, когда за неверно стертые уборщицей в музейном зале следы непонятно чего пришлось выплатить автору почти 30 тысяч марок: это было искусство.
Но если коммунальщикам еще можно предъявить счет, то с другим критиком уже не поспоришь. 20 июня в Касселе непогода свалила 12-метровую скульптуру Template китайского автора Ая Вэй-вэя, уже успевшую стать одним из любимых символов выставки. Он создал ее из старых окон и дверей, оставшихся от домов, пошедших на слом. С чисто восточной невозмутимостью, позволяющей оборачивать поражение в победу, художник философски отнесся к произошедшему. Оглядев поваленное произведение, он выразился в том духе, что так ему, может быть, нравится даже больше. Тем более что главное произведение художника – приглашение в Кассель из Китая 1001 соотечественника – погоде не подвластно.
Но пару раз устроителей «Документы» поджидали настоящие трудности. Во-первых, высадка риса на склонах холма, где стоит дворец Вильхельмсхёэ, отменяется. Задумано было с размахом: 7 тыс. кв. метров рисовых террас на склоне одной из самых аристократических возвышенностей Европы. Но с орошением рисовых полей в Центральной Германии проблемы, даже 300-летняя история дворцовых водопроводов ситуации не спасает. Так что таиландскому художник Сакарину Круе-Ону придется теперь рассказывать о задуманном, а показывать будет нечего. Разве что телезаписи самого процесса посадки риса: журналистов собралось так много, словно они подозревали о грядущей неудаче. Ваш корреспондент тоже снял там пару кадров, не зная, что они окажутся историческими.
Во-вторых, отменился маковый проект. Хорватская художница Саня Ивекович задумала украсить центр города маковым полем. Но вместо буйства алых красок публику ждали лишь редкие зеленые входы: не взрослось. Так неожиданно природа вступает в диалог с искусством, многие века бьющимся над ее загадкой, а в последнее время пытающимся защищать природу от человека.
Таиландец будет, конечно, продолжать свои опыты, времени у него достаточно. Но в конце концов разве сегодня мы больше нуждаемся в самом искусстве, а не в его обсуждении? Да и насколько переменчиво само понятие искусства, в Касселе знают непонаслышке.
Прошлая «Документа» прошла под знаком видеоискусства, у позапрошлой едва ли не основным в ее содержании были сами разговоры об искусстве: в 1997 году главным стержнем стала программа «100 дней – 100 гостей». А 35 лет назад Йозеф Бойс каждый день лично беседовал об искусстве и политике с посетителями в специально привезенном домике на колесиках. И собирался при этом провести экскурсию по выставке для главных террористов столетия, руководителей РАФа Андреаса Баадера и Ульрике Майнхоф, – чтобы их было легче ресоциализировать.
В этом году место Бойса займут продвинутые подростки. Впервые экскурсии для взрослых посетителей будут вести специально подготовленные школьники 14–17 лет. Не отсюда ли и специальная графика для указателей и названий, преследующая публику по всему городу? Они написаны тем небрежным почерком, что ассоциируется со школой.
Подросткам будет о чем рассказать. Помимо самого языка искусства, развивающегося со скоростью, не всегда доступной широкой публике, героем их комментариев станет творчество малоизвестных или даже забытых авторов. Таких, как висбаденская художница Шарлотт Позененске (1930–1985), представленная своими абстрактными работами на бумаге и минималистическими скульптурами. Державшаяся в тени при жизни, выглядевшая едва ли не маргиналом, она оказывается сегодня автором не просто интересным, но и важным. И эта переоценка истории – одно из ценнейших качеств «Документы».
Образовательный подтекст – один из самых важных в таких событиях. Но все же оно обрастает уже и государственно-политическими смыслами. На открытие «Документы» в этом году приехал сам президент Германии (а Франкфуртскую книжную ярмарку, скажем, регулярно открывает канцлер). У нас же в свое время открытие первой московской биеннале не удостоилось даже визита министра культуры. Это детали, которые куда больше говорят о государстве, чем иные его широковещательные кампании.
Кассель–Москва
