Ирина Губская
Ангелочки, цветочки, рюшечки... Так «Флору» не разбудишь. Сцена из спектакля «Пробуждение Флоры».
Фото Натальи Разиной
За два дня показали давно обещанный восстановленный балет Дриго–Петипа «Пробуждение Флоры» (дважды) и сочинения мариинского хореографа Алексея Мирошниченко «Как старый шарманщик┘» и «Ринг».
К этим премьерам добавили баланчинского «Аполлона» в урезанном виде и назвали все «Русским проектом». Обоснование его настолько мутно, что, похоже, авторы сами не вполне разобрались в предмете.
В «Аполлоне» новинкой был дебют Игоря Колба. До него все изображали богов, принимая это как данность. Аполлон-дебютант вполне по-русски размышлял об ответственности за подчиненную ему «сферу деятельности». На второй день у Андриана Фадеева все вернулось на круги своя. Музы оба дня отрабатывали в неизменном составе: беспроигрышная в этом балете Виктория Терешкина, разве чуть слишком кокетливая; изящная Софья Гумерова; непластичная Татьяна Ткаченко с «гусеницами» на месте талии и гримасами целлулоидной куклы.
Обе премьеры Алексея Мирошниченко делали ставку на музыку. «Как старый шарманщик┘» выезжает на модном имени Леонида Десятникова, «Ринг» – на привлеченной в театр из «клубных резерваций» группе «2HCompany». В первой постановке музыка отражается в хореографии разве что на уровне «громко–тихо». В остальном хореограф сочиняет длинно, однообразно и душно. В «Шарманке» два исполнителя. Дарья Павленко хороша внутренней сосредоточенностью, сумраком. Но танца у нее практически нет: «Я иду-иду┘» – и она идет, небалетной походкой животом вперед или переступая на пальцах. Антон Пимонов в одиночестве пребывает на сцене – гордость хореографа – целых пятнадцать минут. Но он не из тех, кто способен держать так долго внимание зрителя. В итоге танцовщик вымотан физически, а впечатлений ноль.
В «Ринге» шумового сопровождения было в избытке: музыки, способной контузить децибелами, «бум–пссст» и смазанного этими же децибелами рэпа. Оформление среднее между Форсайтом и «Этюдами», а хореография напоминала все и сразу. Мелькали даже идеи – намеки на масскульт, гитлерюгенд, скинов, антифу и остальное, обыгрывалась свастика.
Главным событием представили «Пробуждение Флоры», гордо объявленный «реконструкцией спектакля 1894 года». Правда, записи, по которым проводилась работа, все те же – сделанные лет десять спустя после премьеры. И авторам это отлично известно – не случайно после «Спящей Красавицы», неосторожно объявленной «аутентичной», при работе над «Баядеркой» появилась осторожная сноска на «редакцию 1900 года». Понятно, что неизбежны изменения при переносе «Флоры» из Петергофа на сцену Мариинского театра и в дальнейшем. Так что от 1894-го в точности остались разве что факт постановки да замысел сюжета. А в остальном – то ли «шпаргалка» Николая Сергеева не слишком внятно составлена, то ли с ее расшифровкой все не так удачно, как уверяют авторы, то ли у возобновителя хореографическая фантазия не слишком богатая, а пафос чрезмерен. Сергей Вихарев считает себя конкурентом Лакотта. Зря.
Сюжет – повод для танцев: боги греко-римского происхождения организуют брак Флоры и Зефира. Забавны «античные» костюмы и «пейзанская» растительность в виде веночков, гирлянд и прочего и обилие бутафории. Относиться к нему можно только с юмором. Тогда не утомляет однообразный и расточительно многочисленный кордебалет, и несколько финалов. «Флора» пробудилась ко второму спектаклю. Второй состав за небольшими исключениями оказался лучше первого. Евгения Образцова партию просто провалила, она выглядит так, словно все – от улыбки до танца – взяла напрокат в костюмерной. Ее партнер Владимир Шкляров прыгал с непозволительным для Зефира грохотом на жестких приземлениях и накручивал в воздухе нечто двойное неряшливое. «Вторые» оказались интереснее: легкая и изящная Екатерина Осмолкина со стальным каркасом под мягкой пластикой и Андриан Фадеев, не вполне идеальный в танце, но с должной долей иронии. А уместнее всего в этом спектакле оказался Виктор Баранов. Сценическая манера и умение носить костюм делали его Аполлона, несмотря на несуразный парик с кудельками, чуть ли не единственным персонажем на оба представления, который не выглядел нелепо.
В результате в открывшем фестиваль «Русском проекте» наибольшего успеха добилась фауна – козел Босс, вывозивший тележку с Бахусом.
