Надежда Муравьева
Он умудрялся призывать читателей к радости.
Фото Reuters
Курт Воннегут скончался прошлой ночью в Нью-Йорке. Ему было 84 года. Его жизнь, как у многих из тех, кто пережил почти непереносимые события, была на удивление долгой, насыщенной и, как водится, безумной.
...Он пережил самоубийство матери в 1942-м и немецкий плен в 1944-м, а в 1945 г. стал свидетелем бомбардировки Дрездена.
Он называл себя гуманистом и социалистом, в юности изучал антропологию в Чикагском университете, не уставал предрекать всему человечеству скорую гибель, «потому что оно само в этом виновато». Работал учителем в школе для умственно отсталых детей, полицейским репортером и бог знает кем еще. Защищал гражданские свободы, выступал против президента Джорджа Буша, по чистой случайности чуть не сжег свою нью-йоркскую квартиру – она едва не сгорела от одной сигареты, как Москва в пословице от копеечной свечки.
...В 1959 г., когда вышел в свет его первый роман «Сирены Титана», он уже мог смело называться писателем со стажем – на его счету был не один десяток рассказов, напечатанных в престижных журналах.
В 1969 г. увидел свет его знаменитый роман «Бойня номер пять» – о том, как союзная авиация бомбардировала Дрезден во время Второй мировой войны, и о том, как «американские самолеты, изрешеченные пулями, с убитыми и ранеными, взлетали задом наперед с английского аэродрома».
Роман про Билли Пилигрима, путешественника во времени и пространстве, совершающего скачки из военного Дрездена в современность, потряс американскую общественность, да и не только ее, хотя Нобелевскую премию убежденному пацифисту все-таки не дали.
«Бойня номер пять» появилась в разгар вьетнамской войны. Критики хвалили «непочтительность книги» и «нарочито примитивный стиль», некоторые из них утверждали, что именно такая «циничная литература» – глоток живой воды для всего военного поколения, которое не решалось озвучить то, что думает.
Сам писатель смело мог бы поставить к «Бойне» (и ко всем прочим романам, как выяснилось впоследствии) эпиграф из собственного стихотворения: «Распятая планета Земля,/ имей она голос и чувство иронии,/ могла бы сегодня сказать/ о том, что мы делаем с ней: / «Прости их, Отец,/ ибо не ведают,/ что творят»./ Вся ирония в том:/ мы ведаем, что творим...».
Эти строки можно смело поставить и над хрестоматийной «Колыбелью для кошки», ставшей чуть не Библией для многих читателей, завороженных «лобовой атакой» этой необычной, диковатой прозы...
В семидесятых-восьмидесятых годах выходят романы «Завтрак для чемпионов» (1973), «Рецидивист» (1979), «Малый не промах» (1982), «Галапагосы» (1985), «Мать Ночь» (1986), «Синяя борода» (1987), «Фокус-покус» (1990). В 1996 году Воннегут вновь производит сенсацию: он публикует роман «Времетрясение» – о страшной свободе воли, которой наделены люди, о космической катастрофе и неизбежности самоубийственных импульсов, рождающихся в человеческом мозгу. Его вновь обвиняли в цинизме, в том, что он разочаровался в идеалах западной и восточной цивилизации, но дело здесь все же не в этом.
Дело все в том же стихотворении-молитве, которое Курт Воннегут не уставал повторять: «Вся ирония в том, что мы ведаем, что творим...»
«По-моему, человек – отвратительное животное, – говорил он. – Давайте признаем свой провал. Давайте перестанем размножаться. Мы же губим планету...»
...И вместе с тем циник Воннегут умудрялся призывать читателей к радости, настаивал, что в жизни есть кое-что еще, кроме произвола, хаоса и всеобщей душевной смуты: «Пожалуйста, замечайте, когда вы счастливы».
...Некоторые критики и издатели даже считали его оптимистом... Трудно сказать, правы они или нет.
Скорее всего на наших глазах восемьдесят с лишним лет разворачивалась «оптимистическая трагедия» в американском исполнении. Можно предположить, что ее отзвуки долго еще не замолкнут в сумасшедшем мире, которому Воннегут предрекал скорый крах...
Дарья Гармоненко 
