Екатерина Барабаш
Кто же из них «Самый главный босс»?
Кадр из фильма
Ларс фон Триер несносен. Он приучил нас ждать от него потрясений. Великий фантазер и мистификатор, он раз от разу словно специально пытается нарваться на раздражение тех, кто видит в его творчестве лишь изящные игры с формой, от которых наибольшее удовольствие получает он сам. Сначала поиграл в «Догму», убедив серьезных режиссеров и критиков, что снимать дрожащей ручной камерой и не пускать музыку в фильм – это хорошо. Вместе с Триером в «Догму» поиграло и играет по сей день огромное количество режиссеров по всему миру, а «основоположник», наигравшись вдоволь, вернулся к нормальным кинотехнологиям. Потом запустил американоненавистнический цикл, два фильма из которого уже прошли – «Догвилль» и «Мандерлей», остался третий, самый, как говорят, брутальный. Ну а пока третий на подходе, Триер решил размяться незамысловатой комедией. Многие пожали плечами: «Ну и что это? Совсем не смешно. И картинка опять скачет».
«Самый главный босс», как кажется на первый взгляд, мог снять кто угодно, только не Триер. Тихая камерная комедия о компании в семь человек, представляющей собой Богом забытый филиал некой фирмы, занимающейся информационными технологиями. Самого главного босса никто не видел, он, по утверждению начальника филиала, живет в Америке и отдает ему указания по телефону или по мейлу. И вот босс решил продать свой бизнес, но чтобы подписать бумаги, нужен он лично. А он далеко. А делать все надо быстро. И начальник филиала просит своего приятеля, неудавшегося актера, сыграть роль этого самого главного босса. Детективно-комическая ситуация, которую разыгрывает актер, ставит маленький коллектив с ног на голову. Развязки триеровских картин, как правило, неожиданны, поэтому не будем портить впечатление потенциальным зрителям, рассказывая сюжет до конца. Скажем только, что, разумеется, все кончится совсем не так, как предполагает зритель, даже самый искушенный по части триеровских мистификаций.
Юмор «Самого главного босса» тих и слегка закамуфлирован, как, собственно, весь юмор скандинавского кино, тут Триер не исключение. И новый его фильм так нетороплив, что хочется сказать про него «выполз в прокат». Чтобы искренно засмеяться, надо немного постараться. Триер – он хитрющий, он мизантроп и любит проверять зрителя на прочность. Например, если хоть три минуты не досидишь до конца трехчасового «Догвилля», чтобы не стоять в очереди в гардеробе, – ничего не поймешь. Если будешь смотреть «Босса» вполглаза – рискуешь заснуть, а когда проснешься, будешь долго ломать голову: и что этот расхваленный Триер вдруг в такую скукоту полез? Э, нет, Триер не полез в скукоту, просто он невероятно требователен к зрителю: хочешь получать удовольствие – плати. И не только деньгами, но напряжением ума и глаза тоже. Следи за сюжетом во все глаза, слушай реплики во все уши, трудись. И откроется вдруг, что датчане очень похожи на русских, по крайней мере в триеровском изложении. Они сентиментальны, слезливы, робки там, где не надо, и с кулаками лезут тоже не там, где надо. Они пытаются дружить на работе и вместе ездят на пикники, предаваясь там неумеренным возлияниям. Они довольно примерно представляют себе, чем занимаются в своей конторе, но лица держат серьезные и терминологию знают хорошо. Датские дамы доверчивы и любвеобильны и отвечают «да» на предложение руки и сердца никогда не виденного человека, посланное по мейлу.
За кадром мы то и дело слышим голос самого Ларса, объясняющего нам свое видение и понимание комедии. От этого фильм моментально превращается в сказку, а режиссер – в сказочника-импровизатора, который прямо на ходу придумывает и направляет сюжет. Впрочем, на правду жизни здесь никто не претендует. Монтаж фильма Триер доверил компьютеру, поэтому изображение на экране то куда-то сдвигается, то между кадрами образуются некие пустоты, мешающие глазу. Очередная шутка неулыбчивого датчанина.
И все-таки он слегка заигрался. Конечно, кино, как и любое искусство, – самая что ни на есть подходящая площадка для экспериментов, но чем так привлекает Триера скачущее изображение – с точки зрения нормальной логики труднообъяснимо. «Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей», – уверял Пушкин. Ларс фон Триер вовсю использует эту житейскую мудрость, сформулированную Пушкиным, только вместо женщины читай «зритель». Триер несносен. Ему якобы абсолютно плевать на зрителя, он делает вид, что снимает кино для себя. Подчеркнутое небрежение зрительским мнением делает свое дело, и задетый за живое зритель начинает всматриваться в триеровские опусы особенно внимательно: что он там себе думает, этот задавака? А если всматриваться внимательно – то потом уж никуда не денешься от нежности к этому несносному мизантропу.
