Марина Гайкович
Рядом с Кармен в исполнении Оксаны Корниевской любой мужчина даст слабину.
Фото Михаила Гутермана
Практически все постановки Центра решены в традиционном ключе – возьмем, например, «Риголетто», «Царскую невесту» или «Иоланту» – их не отличают модные и, заметим, нынче весьма актуальные радикальные режиссерские решения, направленные против условности и безжизненности старого оперного театра. Главное правило – не нарушить волю автора, обозначенную в первоисточнике. И если действие происходит в Севилье в первой половине XIX века, то так тому и быть. И нечего из работницы сигарной фабрики делать валютную проститутку. Понятно, что обусловлена эта позиция многими вещами – во-первых, Центр оперного пения – это учебное заведение, а учиться, как известно, лучше всего на классике, во-вторых, немалую роль здесь играют профессиональные убеждения Галины Вишневской. Свой в принципе здоровый консерватизм не совсем, правда, здоровым образом она лично обнародовала не далее как полгода назад (нет нужды пересказывать и так известную историю с «Евгением Онегиным»). Может быть, и есть в этом рациональное зерно. Сделать выбор в пользу пресловутой синицы все-таки иногда бывает правильнее, чем мечтать о журавле и в надежде сказать новое (непременно гениальное) слово в оперном театре принимать абсурдные решения: «украсить», например, шестую картину «Пиковой дамы» противотанковыми ежами. Другое дело, что в случае так называемой традиционной постановки перед режиссером стоит отнюдь не простая задача: как создать нечто особенное, когда (а уж в случае «Кармен» и подавно) все уже сказано, и не раз.
Спектакль режиссера Ивана Поповски, постоянно сотрудничающего с Центром, начинается с конца: во время увертюры перед зрителем проходит «немая» сцена убийства, которая в точности повторится в финале. Сценограф Алексей Порай-Кошиц пошел по пути минимализма. Его декорации ограничиваются многослойной металлической конструкцией, которая по мере развития действия то приближается, то удаляется, а в сцене с контрабандистами расслаивается, и двухъярусным сооружением в центре (на крошечном верхнем пятачке еле умещаются поверженная Кармен и страдающий Хозе), разбирающееся во втором действии на мебель в таверне. Очень красивые костюмы, как всегда у художницы Аллы Коженковой, соответствуют самым лучшим представлениям о том, как выглядели солдаты, работницы фабрики или простая деревенская девушка образца Испании позапрошлого века. Добавим к этому, что в этом спектакле задействованы не только органы слуха и зрения зрителя, но и его обоняние: девицы в свободное от работы время не прочь выкурить сигарку-другую.
Стоит отметить оригинальные детали, придуманные Поповски для самых ярких номеров оперы: веревка, то туго натянутая между Хозе и Кармен, то обвивающая их в сегидилье, ритмичное постукивание спичечными коробками и игра с апельсинами в хабанере, в меру натуралистичная, но при этом захватывающая оргия в таверне, направленная на Кармен словно на быка в решающий момент шпага тореадора в куплетах Эскамильо.
Иван Поповски ставит нелегкую задачу перед исполнителями. «Кармен» строится на магии взгляда: его герои, часто одни на сцене (или их высвечивает из толпы прожектор), друг напротив друга, должны одним лишь взглядом передать свои чувства; причем без пения, во время симфонических эпизодов. Актерское мастерство подопечных Галины Вишневской, к сожалению, пока не столь совершенно, чтобы удержать при этом еще и внимание зрителя, но какая учебная задача!
Созданные исполнителями характеры хотя и спорны, но цельны. Обладательница сильного сопрано Оксана Корниевская создает типичный образ роковой женщины, полностью уверенной в силе своей привлекательности, но вот только ли внешние прелести так манили мужчин? Эскамильо (сочный бас Алексей Парфенов) знает себе цену, но его профессиональное хладнокровие дает слабину в случае с Кармен, а Олег Долгов в роли Хозе, словно под стать мягкому тембру своего голоса, скорее сентиментальный тюфяк, чем резвый и грубый солдафон.
