Екатерина Барабаш Не иначе как создатели фильма «Любовь-морковь» (режиссер – Александр Стриженов) рассчитывали на то, что облаченный в женскую комбинацию и вихляющий по-женски задом Гоша Куценко вызовет приступ хохота в зале. А когда его партнерша по фильму Кристина Орбакайте пройдет по улице походкой подвыпившего матроса, изображая мужчину, публика зайдется в опасном смехе, грозящем коликами. По сюжету муж и жена поменялись телами, и теперь нежная душа Марины занимает большое пространство тела Андрея, а Андрей разгуливает с пусть небольшим, орбакайтовским, но бюстом и с ужасом посещает салоны красоты. Надо влезть в шкуру другого человека, чтобы его понять. Вот герои и влезают, таким образом спасая свой брак.
Множество персонажей, сгрудившихся в фильме, кривляются как могут, пытаясь добиться задуманной фарсовости. Главные герои в не соответствующих полу одеяниях, мелкий негодяй, косящий под Дона Корлеоне (Евгений Стычкин), безостановочно рыдающая обманутая жена (Екатерина Стриженова), неразборчивый в средствах шеф адвокатской конторы (Андрей Ургант) – весь актерский состав дружно старается зарядить зал энергией смеха, однако «смеховые» стрелы летят куда-то мимо. Нет надобности разбирать фильм и писать подробную рецензию, это тот случай, когда можно отделаться одним словом: не смешно. Причин тому множество – слабенькая драматургия, вялая режиссерская рука, соответственно натужная и неаккуратная актерская игра.
Подумалось: а когда в последний раз мы видели действительно смешную отечественную комедию? «Иронию судьбы» под Новый год в тридцать пятый раз? Пожалуй. А из новых? Ладно, без изысков, просто тупую, с юмором пониже пояса, с тортами в лицо и падениями в лужу – вроде американских «Голого пистолета», «Горячих голов» или «Тупой и еще тупее». Не будем ломать голову, не снимают у нас такого. У российского кино очень серьезное лицо. Так, казалось бы, странно – у советского подцензурного кино лицо было куда веселее, и в кино мы смеялись гораздо чаще (мы не говорим сейчас о зарубежных комедиях, только о наших). Кто-то скажет, что настоящего зарубежного кино мы не видели, потому и смеялись над тем, что есть. Но ведь ничего подобного – уж что-что, а французскую, скажем, «ришаровщину» Советский Союз закупал исправно. Наравне с каким-нибудь «Высоким блондином в черном ботинке» в прокате шел «Служебный роман», и оба, смотренные по пять раз, вызывали искренний хохот. Фильмы Александрова, Рязанова, Данелии, Гайдая, знаменитые грузинские короткометражки можно безбоязненно смотреть и сегодня, зная, что со скуки не помрешь. Они были разные, старые комедии, – советско-голливудские, как у Александрова, тонкие и грустные, как у Рязанова и Данелии, малость топорные, как у Гайдая, но – смешные. И мы продолжаем смеяться над ними, не обращая внимания на то, что комедии снимают и сейчас – и Алла Сурикова, и Александр Стриженов уже вторую родил, и Анатолий Эйрамджан. А почему не смешно?
Похоже, что русская смеховая культура вообще и кинокомедия в частности – та редкая особь, что размножается лишь в неволе. Невозможно было представить себе советскую комедию без подтекста. Он мог быть разным – плакатно-утверждающим, как в «Цирке», или ироническим, как в «Иронии судьбы», или сатирическим, как в рязановском «Гараже», или печально-безнадежным, как у Иоселиани. Советская комедия говорила эзоповым языком то, о чем не принято было говорить вслух, она вырастала, как трава из-под асфальта, она смешила из-под полы. Когда асфальт раскурочили, оказалось, что постепенно уходит поколение комедиографов – не стало Эмиля Брагинского, без которого побледнел Рязанов, Леонида Гайдая, уехал Иоселиани. А новое поколение непременно хотело хмурить брови и говорить о серьезных вещах с серьезным лицом, забыв о том, что, как говорил барон Мюнхгаузен, «все глупости на свете делаются именно с этим выражением лица».
Для просто смешной комедии мы оказались слишком зажатыми, фарс оказался нам не по плечу, примитивный юмор ниже пояса – а-ля Пьер Ришар или Лесли Нильсен – чудесным образом превращается в пошловатый неумелый наив, как «Любовь-морковь», в натянуто-многословное действо, как «7 кабинок» Дмитрия Месхиева или в пустое мельтешенье не дотянувших до гротеска персонажей, как в «Жмурках» Алексея Балабанова. Самым смешным российским фильмом за последние много лет оказалось «Свободное плавание» Бориса Хлебникова, трагикомедия, посмеяться над которым не погнушался бы и сам Гоголь. Однако «Свободное плавание» – кино не массовое и очень печальное, и – согласимся – смеяться сквозь слезы над собственной страной способен не каждый. Хорошо начал Александр Рогожкин со своими «Особенностями национальной охоты», однако довольно быстро алкогольная эпопея наскучила, смотреть на Россию сквозь бутылку водки тоже можно не бесконечно, не такое уж это завораживающее и веселое зрелище. К тому же не осталось в нашем кино универсальных – смешных и грустных – клоунов, какими были Юрий Никулин, Георгий Вицин. Артисты словно боятся казаться по-настоящему, иногда – по-дурацки смешными.
Наше кино отучает нас смеяться. Жаль. «Серьезное лицо – еще не признак ума» – как говорил тот самый Мюнхгаузен. А он знал толк в остроумии.
