Майя Крылова
Кристофер Уилдон уже привык к неулыбчивости российских людей.
Фото Сергея Приходько (НГ-фото)
За Кристофером Уилдоном в Москве по пятам ходил человек с камерой – хореограф ставит в Большом театре одноактный спектакль, а британское телевидение снимает документальный фильм про иностранного балетмейстера в России. Уилдон родился в Англии, после окончания балетной школы работал в Королевском балете Великобритании, потом уехал танцевать в Америку. В Нью-Йорке он начал карьеру постановщика. Этот британец считается одним из самых перспективных хореографов Америки, востребованных и на исторической родине, и повсюду в мире.
– Кристофер, руководству Большого театра пришлось долго уговаривать вас поработать в Москве и поставить спектакль по Шекспиру для запланированного вечера американской хореографии.
– Уговаривать не нужно было, мне просто надо правильно выбрать время. «Гамлет» – сюжет, от которого я буду отталкиваться. Я пока не уверен, точно ли буду рассказывать историю Принца датского или возьму ее как определенную атмосферу. Возможно, второй вариант – предпочтительней. Но получается странно: мой спектакль предназначен для «вечера американской хореографии», а я англичанин! Может, назвать вечер по-другому?
– На переговорах с вами речь сначала шла о «Золушке», потом возникла идея балета на музыку Бриттена, а теперь вами выбрана Третья симфония Арво Пярта.
– Очень трудно решить заранее, какую музыку выбрать, если надо сделать выбор задолго до работы. Меняются мои вкусы, и я слушаю много разной музыки. Не скажу, что Пярт – самый мой любимый композитор, у меня много любимых, но мне действительно нравится работать с этой музыкой. Из всех произведений Пярта его Третья симфония достаточно романтична.
– Вам важно, чтобы музыка была романтичной?
– Не обязательно. Мне нравится музыка, в которой чувствуется какая-то сердечность.
– Я спросила потому, что в американских СМИ часто цитируют ваши слова «я – романтик». Редкое признание для современного художника.
– Да, я давно это о себе сказал. Я люблю разные балеты и счастлив, когда вижу хорошо исполненную «Сильфиду» или «Баядерку», но мир современного танца меня тоже привлекает. На меня вообще действуют хорошие вещи. Я такой парень, который любит все прекрасное – например, прогулку по Красной площади после хорошего ужина.
– В свое время вы получили золотую медаль на балетном конкурсе в Лозанне и тем испортили статистику: существует мнение, что интересными хореографами становятся, как правило, не премьеры, а средние танцовщики.
– Эта золотая медаль лежит дома на полке у моих родителей и собирает пыль. Когда-то это было важно, но сейчас кажется, что награда не имеет значения. Постепенно моя страсть от исполнения балетов перешла к их сочинению.
– Про ваши балеты одни говорят, что Уилдон старомоден, а другие радуются, что вы, в отличие от многих, хотите комбинировать старые добрые арабески с пируэтами, а не только отдаете дань модерн-дансу.
– Я и вправду чувствую себя как бы между двумя лагерями. Иногда, может быть, немного одиноко посередине, но с другой стороны, это неплохое местечко.
– Говорят, что вы собираетесь оставить пост главного приглашенного хореографа труппы «Нью-Йорк сити балле». На эту должность многие всю жизнь безуспешно мечтают попасть, а вы запросто покидаете престижное место. Изменились планы?
– О планах говорить трудно, они еще не сформированы. Но настало время делать что-то свое. Меня долго защищали разные балетные компании. Теперь я хотел бы иметь группу собственных танцовщиков, с которыми мог бы поработать. Ведь когда приезжаешь в чужую большую компанию, надо за короткое время понять ее особенности. Это трудно – нет возможности заранее узнать людей.
– В Большом театре тоже большая труппа┘
– Колоссальная! И наверно, от меня ждали, что я поставлю для нее колоссальный балет. Может быть, в следующий раз, но пока я планирую спектакль для 6–8 исполнителей. Ведь я только что поставил большущий «абстрактный» балет в Лондоне – он называется «TGV», про идею движения и путешествия, поэтому название дано в честь танца и в честь поезда железной дороги. Теперь меня потянуло к малой форме. И по-прежнему, даже после кастинга, я не могу сказать, что хорошо узнал компанию Большого и до конца определился с составами. Хотя кое-кого я приглядел. Цискаридзе, Лунькина, Александрова, Клевцов┘ Потрясающие артисты. Они очень открыты и, похоже, быстро схватывают мои идеи. А я по ходу работы пытаюсь понять, что такое Кристофер Уилдон в Москве, что такое Москва и какая в ней жизнь.
– И как, поняли?
– Понял, что все тут отличается от Соединенных Штатов. В Москве быть сложно, но потрясающе. Здесь люди не так быстро открываются незнакомым. В Америке стоит познакомиться с кем-то, к вам тут же лезут с распростертыми объятиями. А у вас отношения строятся, в общем, более реально. Если улыбаются, то из симпатии, а не просто из вежливости. Хотя сначала, когда я улыбался кому-то, а мне в ответ выдавали суровое лицо, я обижался – думал, этот человек ко мне плохо относится. Но теперь разобрался, что к чему. И за две недели, что я здесь, солнце не появилось ни одного раза! Понятно, что при таком климате не всегда хочется улыбаться.
Дарья Гармоненко