Майя Крылова Любителей современного танца в Москве не так много, как любителей классики. Но зато первые гораздо преданнее вторых. Балетоманы – зрители привередливые: то ноги артист им не так поднимет, то пируэт закрутит не в ту степь. Зрители же «актуального искусства» готовы за него в огонь и в воду. «Актовый зал» на сто мест (площадка фестиваля современного танца «Цех») был переполнен. И не просто переполнен, а люди буквально стояли друг у друга на головах, хотя качество зрелищ далеко не всегда оправдывало энтузиазм.
Хорошо, когда творцы сознают неспособность создать эпическое полотно минут на сорок-час, довольствуясь короткометражками. Так было с Ольгой Духовной, сотворившей картинку на тему «ты морячка, я моряк» с применением анимации и горящих лампочек, засунутых под юбку. И с двумя мощными девицами из номера «Ее настроение», которых в программке «Цеха» отослали в кинофильмы Лени Рифеншталь. Татьяна Гордеева, поставившая соло для самой себя, показала, что не зря ушла в свое время из классического балета в иной танец: уж очень ей нравятся в номере «Вчера хотелось исчезнуть» следить за собственной вытянутой рукой и восклицать нечто абсурдистское.
Но было и другое. Творцов распирало творчество, что хорошо, но изваять из хотения что-то отформатированное не получалось. При этом хотение превалировало над здравым смыслом: пластические и режиссерские длинноты буквально вопияли, но это замечал кто угодно, кроме авторов. Так случилось с опусом «Веришь?», во время которого хотелось крикнуть: «Не верю!». История про неких любителей абсента, допившихся до потери реальности и ориентации в пространстве, была бы метафорически остроумна, если б не острое пожелание сократить действо как минимум на треть.
В центре внимания оказался спектакль «Офелия 4 на 4» – российско-шведский проект, придуманный Александром Пепеляевым. В творческом объятии на основе Шекспира сплелись новосибирская труппа «Вампитер» (исполнители движений), российский и европейский литераторы (авторы текстов, раздававшихся публике) и пара хореографов из Москвы и Мальмё. Примочка в том, что «Офелия» – это слоеный пирог, рефлексия на рефлексию по поводу третьей рефлексии. Сначала сочиняются танцы в Москве. Их запись едет в Швецию. Там пишется текст по увиденному. По этому тексту швед ставит новые танцы. Их шлют в Москву, где пишется новый текст. И т.д., и т.п. – круговорот воды в природе. Про Шекспира с Офелией быстро забывают, главным для участников становится внимание к собственным откликам на действия соседа. В принципе проект можно длить вечно, если артисты и зрители не устанут.
Где точно не пришлось скучать публике, так это на перформансе «Ликвидация». Не зря организаторы «Цеха» предупреждали журналистов одеваться на представление попроще. Тут все организовывали «Огненные люди» (название творческой лаборатории), и внутренности театра в прямом смысле горели синим пламенем. Только успевай искры стряхивать.
Дарья Гармоненко