Ирина Губская
Хореография «Метафизики» получилась довольно вялой. Сцена из спектакля.
Фото Reuters
В Мариинском театре прошла премьера трех одноактных балетов – «Метафизика», «Кроткая» и «Весна священная». Музыку к первым двум подобрали из вторых симфоний Сергея Прокофьева и Сергея Рахманинова соответственно, а «Весне священной» оставили «родную» музыку Игоря Стравинского.
Добавили очередную «тройчатку» в мариинскую балетную афишу Михаил Шемякин (в качестве художника) и Донвена Пандурски (в качестве хореографа). Самой вялой работой оказалась «Метафизика». Бессюжетные высоты духа не заладились ни у художника, ни у хореографа. Музыка шла вовсе сама по себе. Правда, иногда ритмические совпадения были – но и только. Вообще же действо напоминало тренинг с не слишком разнообразным ассортиментом движений. Кто лучше, кто хуже – в этой хореографии безразлично. Безлично.
В «Кроткой» оформление обыгрывало яркие линии на темном фоне, превращающие в темноте артистов в схемы. Спектакль выстроен в основном на дуэте, кордебалет здесь никак не решен – разве что дает передышку главным исполнителям да к финалу составляет им ансамбль. Спектакль вытягивает на себе музыка. И энергетика Александра Сергеева – но это ценное актерское качество здесь не получило направленности, и Сергеев больше похож на балетного принца, разве что на сто лет старше своей истории, но не на героя Достоевского. А его партнерша Дарья Васнецова (хотя дуэта как раз и не получилось ни танцевального – слишком осторожно все выполнялось, ни актерского) и вовсе вышла на сцену словно затем, чтобы отработать для послужного списка еще одну главную партию.
А «Весна священная» ушла от музыки по замыслу Михаила Шемякина: он решил экстазы Стравинского «утихомирить», поселив действо под камушек с насекомыми. На сцене вполне себе симпатичная лужайка с ухмыляющейся бочкой и лаптями, лягушкой и гусеницами. А сюжет несколько напоминает осовремененную «Муху-цокотуху»: в идиллическое существование сильфид, эльфов и насекомых вторгается паук (кстати, паутина мило золотится), который убивает эльфа, а вся живность, вместо того чтобы помочь овдовевшей сильфиде, жмется к кулисам. Отчаявшись, сильфида сама нападает на паука, побеждает его – и тут все радуются. Кстати, паук не первый начал, была еще какая-то подозрительная история с богомолом, но роль злодея отдали пауку. Наверное, потому, что ее исполняет Михаил Лобухин – пластичность танцовщика хореограф постаралась продемонстрировать. Правда, в меру собственной фантазии, то есть однообразно. Однообразием отличалась и сценическая «картинка»: толпящиеся на ней насекомые увязли в невнятной каше. Четкостью и слаженностью не отличался даже «марш» муравьев.
В премьере заняли по большей части зеленую молодежь. Вероятно, по причине затяжных гастролей. Выдающихся артистических работ не наблюдалось. Те, кто уже заявил о себе, нового простора не получили. Те, кто впервые вышел в сольных партиях, могут смело возвращаться в кордебалет до лучших времен. Выглядят спектакли так, словно никто не знает, что и зачем танцует, и придумывает, кто во что горазд. И винить молодых артистов в этом сложно, как и в некоторой ходульности исполнения. Эта недоработка по части хореографа Донвены Пандурски – особы с большим перечнем заслуг и мест работы, но при этом ухитрившейся остаться неизвестной в балетном мире. Неясно, зачем пригласили заведомо никакого хореографа – то ли из экономии, то ли для Мариинки у более качественных постановщиков нет времени. Подобное расходование сил мариинской труппы – чрезмерная, непозволительная роскошь.
Дирижировал премьерой Валерий Гергиев. И это, пожалуй, главное. Спектакль прошел на уровне достойного симфонического концерта. А что дирижер на сцену не слишком заглядывался – так кто же обращает внимание на собственную подтанцовку?
Дарья Гармоненко