Цзя Чан-Ке, победитель Венецианского кинофестиваля, от радости готов был целовать всех подряд, даже бездушную статуэтку.
Фото Reuters
Присуждение «Золотого льва» фильму китайского режиссера Цзя Чан-Ке «Натюрморт» стало громом среди ясного неба – вот уж кто не рассматривался среди фаворитов. К тому же практически никто его не видел, так как ему отвели лишь один показ, и тот в полночь, обозначив его в программе к тому же как «фильм-сюрприз». Поэтому вниманием публики, гостей и журналистов этот фильм был почти обойден. Но только не вниманием жюри. Картина о строительстве дамбы и о том, как это повлияло на судьбы людей, живущих неподалеку, стал неожиданным фаворитом жюри, возглавляемого Катрин Денев. Впрочем, от нее и не ждали стандартных решений, зная ее непреклонный радикализм. Хотя именно поэтому многие рассчитывали, что «Золотого льва» получит тайванец Цай Минь Лянь за фильм «Не могу спать одна». Цай Минь Лянь из тех режиссеров, кто сумел создать собственный кинематограф, собственный художественный язык, симпатичный, правда, далеко не всем, понятный далеко не всем, но безусловно очень образный и многослойный.
Тот факт, что не обошли вниманием одного из последних классиков французского и европейского кинематографа Алена Рене, объявив его лучшим режиссером за фильм «Частные страхи в публичных местах» (решение, принятое на ура почти всеми участниками и гостями фестиваля), свидетельствует о том, что мейнстримовское кино не оказалось вытесненным артхаусом. А лента «Новый мир», за которую итальянец Эммануеле Криалезе тоже получил «льва» как лучший режиссер, вообще была объявлена «откровением фестиваля». Что до откровения, то, думается, это слишком сильное эмоциональное заявление. Однако история переселения сицилийской семьи в начале ХХ века в Америку сделана настолько кинематографически свежо, что грустные мысли о явном упадке европейского кино весело улетучиваются.
Заметных мужских ролей на Венецианском фестивале было немало. В частности, упорно прочили приз за лучшую мужскую роль итальянцу Серджо Кастеллито в картине итальянского классика Джанни Амелио «Несуществующая звезда», неожиданно романтической, грустной ленте о путешествии итальянского инженера в Китай. Впрочем, тонкая игра Серджо Кастеллито не тронула сердца членов жюри, и приз за лучшую мужскую роль отдали Бену Аффлеку, довольно невнятно сыгравшему Джона Ривза, знаменитого «Супермена», чья неожиданная смерть в 1959-м вызвала множество вопросов и кривотолков. По крайней мере на фоне Эдриана Броуди и Боба Хоскинса, партнеров по фильму, Эффлек выглядел куда бледнее.
Скандала с лучшей женской ролью, которого многие ждали, заранее потирая руки, не случилось. Первенство Хелен Мирен в роли Елизаветы II в картине Стивена Фрирза «Королева» было настолько неоспоримым, что обсуждался только один вопрос: не взыграет ли в Катрин Денев ревность к своей ровеснице, тоже европейской актрисе, но – да уж простит нас Катрин Денев – своим масштабным шекспировским талантом способной дать фору европейским актрисам, вместе взятым. Но Денев не могла себе позволить становиться мишенью для насмешек и ухмылок. И Хелен Мирен, ко всеобщей радости, увезла «льва» в Великобританию.
Теперь о российском кино, оставшемся без наград. Что касается «Свободного плавания» Бориса Хлебникова, участвовавшего в конкурсе программы «Горизонты», то и публика, и пресса приняли его до обидного вяло. Грустный комикс, словно вывалившийся на экран кусочек российской провинциальной действительности, уморительно смешной и страшный в своей безнадежности, оказался настолько привязанным к нашим реалиям, что до иностранной публики не дотянулся. Жаль, конечно, но ничего удивительного: диалоги героев «Ну ты че?» – «А ты че?» – «Да ниче, б...» – «Ну и я ниче, б...», в английском и итальянском переводе звучащие как «Ну как у тебя дела?» – «А у тебя?» – «Спасибо, хорошо» – «И у меня тоже хорошо», иностранному зрителю кажутся обычным дежурным разговором двух приятелей.
«Эйфория» Ивана Вырыпаева тоже осталась за кадром. Тянули ее, тянули на «Золотого льва» за лучший дебют, да не вытянули. Как рассказывают, директор Венецианского фестиваля Марко Мюллер лоббировал «Эйфорию» как мог, но против нее восстал живой классик Мохсен Махмальбаф, член «дебютного» жюри. Да собственно, мало кто надеялся на триумф а-ля Звягинцев – все-таки в Венеции любят кино, которое цепляет душу, и цепляет всерьез. Как, скажем, то же самое «Возвращение» Звягинцева. «Эйфория» же, сделанная мощно, талантливо, с размахом, вызывает мгновенные сильные эмоции, которые через час растворяются, оставляя в памяти лишь красивые картинки и ощущение «сделанности». Неизвестно, будь «Остров» Павла Лунгина в конкурсе, мог бы он рассчитывать на внимание жюри, – вполне вероятно, что да, – но, думается, вполне достаточно восторженной реакции зала на закрытии фестиваля.
Интересно, что все три российских фильма на Мостре так или иначе связаны с водой, с плаванием. Если позволить себе немножко пофантазировать, то можно представить себе, что российское кино наконец пустилось в плавание. Свободное или не очень – время еще покажет, но в любом случае уже ясно, что это не бессмысленный дрейф, в котором оно пребывало еще буквально пару лет назад.
Венеция–Москва