Марина Гайкович
Сцена из оперы «Война и мир» Большого театра.
Фото Дамира Юсупова (ГАБТ)
Завершившийся оперный сезон в Москве прошел под знаком великой стройки: в Большом функционирует только Новая сцена, Музыкальный театр им. Станиславского и Немировича-Данченко в очередной раз погорел и не открылся (с поправкой на Малую сцену), Геликон-опера размножается, но толку от этого мало┘ Соответственно состоянию внутренних (и внешних) дел и вышло качество и количество премьер. Сказать, что последних не хватило, нельзя: несмотря на неудобства, каждый театр выполнил норму – минимум две премьеры, а «Новая опера» переплюнула всех и осчастливила москвичей тремя спектаклями. Последняя ассимилировала некоторые тенденции позапрошлого сезона, среди которых, например, адаптация спектакля, уже поставленного в другом театре, или приглашение западного режиссера для постановки своего собственного. В первом случае выбор руководителей попал в яблочко – союз Йосси Вилера и Сержио Морабито не только заслужил репутацию «продвинутого», но и вывел Штутгартскую оперу в авангард, этот театр уже десяток лет задает тон не только в Германии, но и во всей Европе. Правда, результат их московской работы (для россиян была выбрана «Норма» Беллини, которая идет в названном выше театре с 2002 года) был встречен неоднозначно. Во-первых, дело в расхожести зрительских менталитетов (восприятие Нормы в одеянии католического священника наверняка вызывает разные реакции у немцев и русских), а, во-вторых, в откровенно плохом исполнении (правда, Вилер и Морабито к этому отношения не имеют). Пожалуй, именно в музыкальной стороне автор этих строк склонен рассматривать самую большую неудачу прошедшего оперного сезона – к сожалению, исполнение спектаклей зачастую оставалось на среднем (и ниже) уровне. Оркестры играют из рук вон плохо, на сцене ни одного без натяжек отличного вокалиста┘ Успеху выразительных спектаклей Дмитрия Бертмана (кажется, окончательно вышедшего из той творческой стадии, когда важно непременно шокировать зрителя) очень способствовало участие в них примы Натальи Загоринской, но та, к сожалению, почти не поет в «Геликоне-2» (бывшем Et cetera): пару спектаклей «Сибири» Умберто она все-таки спела, а вот в «Русалке» (Дворжак) так и не порадовала (и очень жаль, ведь эта опера оживает на сцене только благодаря превосходному сопрано).
Моцартовская тема выразилась в трех спектаклях: двух «Волшебных флейтах» (Грэм Вик в Большом театре и Ахим Фрайер в «Новой опере») и одной «Так поступают все» в Музыкальном театре им. Станиславского и Немировича-Данченко (руки Александра Тителя). При этом драматическая комедия о любви, разыгранная в бамбуковых зарослях, как говорится, была гораздо интереснее и понятнее, чем две приправленные непременными аллюзиями на несовершенство политической ситуации в стране и мире попытки определить, кто все-таки кого возьмет – Царица ночи Зарастро или наоборот. Впрочем, вполне удачным оказался и другой опыт Тителя – оперетта Шостаковича «Москва, Черемушки», поставленная силами молодежи (артисты театра и студенты РАТИ), была свежа и увлекательна. Здесь можно вспомнить и еще один студенческий спектакль – очаровательную «Иоланту» Чайковского, инсценированную в манере французских сказок (Центр оперного пения Галины Вишневской).
По большому счету, не состоялась и премьера, на которую, очевидно, делал ставку Большой театр. Грандиозная премьера «Войны и мира» в постановке Бориса Покровского и Мстислава Ростроповича планировалась к открытию основной сцены; по непонятным причинам процесс был ускорен, и премьеру перенесли на более ранний срок, а в конце концов опера прошла и вовсе без участия старейших-мудрейших (Покровский переложил работу на плечи молодого режиссера Ивана Поповски, а скандал с Ростроповичем, за две недели до премьеры разорвавшего контракт с театром, прошел незаметно). В результате спектакль получился самый заурядный. Выражаясь словами классика, «такую песню испортили»┘
