Золото или фанера – не важно

Владимир Урин с подозрением относится к новым театральным технологиям.
Фото Фреда Гринберга (НГ-фото)

После большого перерыва открывается Московский музыкальный театр имени Станиславского и Немировича-Данченко. Директор театра Владимир Урин рассказал корреспонденту «НГ» об итогах многолетней реконструкции и перспективах обновленного театра.

– Владимир Георгиевич, каким был театр накануне ремонта?

– Я убежден, что театр не может начинаться не с вешалки, а тем более – театр, основанный Станиславским. С внешней, зрительской, стороны наши помещения казались нормальными – один из обшарпанных, но, в общем, приемлемых театров Москвы, хотя при входе в гардероб могло и пахнуть туалетом. Но все, что было за кулисами, не выдерживало критики. Мастерские находились в подвале, певцы – за неимением места – репетировали в фойе и распевались в гримерках┘ Девять лет назад мы пришли к Юрию Лужкову, сказали, что у нас бедственное положение. Мэр побывал у нас за кулисами, ужаснулся и одобрил ремонт и реконструкцию. Помог тогда и Дмитрий Брянцев. Скажу больше, без Дмитрия, к которому очень хорошо относился мэр, часто посещавший его балеты, наши проблемы могли не решиться так оперативно.

– Вам пришлось, подобно Большому театру, пойти на сокращение штатов?

– Нет. Удалось сохранить даже билетерш и гардеробщиц. Смешно было бы на них экономить, они имели такие маленькие зарплаты. Главное, люди не получили душевных травм. У нас в отличие от некоторых других театров разумное штатное расписание творческих коллективов. И соответственно меньше балласта.

– Какую концепцию вы закладывали в проект реконструкции и стройки?

– С трех сторон нас окружают улицы и дома, и расширяться мы могли в одном направлении. Решили застроить наш захламленный двор, но жители дома во дворе начали возмущаться: и шумно им, и темно будет, и землю отбирают. Мы доказали, что ничего этого не случится, предложили огородить стройку звуконепроницаемой стеной. В итоге мы представили проект, по которому площади нового театра превышали прежние в три раза (не 14, а 42 тысячи кв. метров). В недрах Мосэкспертизы, контролирующей расход бюджетных средств, готовилось отрицательное заключение. Но на градостроительном совете нас поддержали городские власти, они учли, что мы – самый крупный городской театр, со штатом 1200 человек, и проект расширения здания был утвержден. Стоимость работ – около 190 миллионов долларов. Это абсолютно реальные цифры: музыкальный театр – дело дорогое.

Нам за два года построили новое здание – семь этажей над землей и четыре этажа внизу. Мы переехали, освоили административно-инженерное хозяйство и начали реконструировать наш старый дом. Конечно, без сцены труппе было очень трудно, приходилось выступать в других театрах, зато «тылы» были готовы. Реконструкция тоже могла бы пройти за два года, если бы не пожар в разгар работ.

– Пожар отсрочил открытие театра?

– Да, на год. Пожаров было два. Первый – за сорок дней до начала ремонта, из-за короткого замыкания в проводке запылала старая гримерка, ее все равно сносили, но было обидно. Второй пожар, на строительстве, был серьезней. Зрительный зал частично обрушился, его пришлось восстанавливать – разумеется, за счет строительной компании.

– И что получилось в итоге?

– Не надо забывать, что мы располагались в бывшей усадьбе московского генерал-губернатора. Хотя от старого здания ничего не осталось после довоенной перестройки, все же хотелось как-то сохранить дух старины. Стиль перестройки 1939 года – тоже часть нашей истории, которую надо беречь. В отделке интерьеров мы стремились к элегантности, не хотелось русского новодела, поражающего богатством и шиком. В театре будет три сцены. Большая, Малая – для камерных и экспериментальных работ и Музыкальная гостиная для вокальных вечеров и творческих встреч. Появились хоровые классы, 4 класса для балета, новые театральные мастерские, большие площади для хранения костюмов. Публика избавится от очередей в буфет и в гардеробы – они значительно расширятся. Предусмотрена автостоянка, с которой в театр можно попасть на лифте. Между старым и новым зданиями появился крытый атриум, без этого нельзя было строить по правилам противопожарной безопасности. Теперь будем думать, как его использовать, не превращая театр в коммерческий проект. Я в отличие от нашего главного художника не являюсь большим поклонником невероятных театральных технологий. Не технологии определяют искусство. Можно сделать декорации из фанеры, а публика будет думать, что из золота. Театр – это великий обман, великая иллюзия. Талант заключается в том, чтобы зритель в эту иллюзию поверил. Это не значит, что речь идет об оснащении сцены на уровне XIX века. Конечно, у нас будут компьютеры, 20 подъемников, скатный сейф для декораций, выкатывающаяся балетная фура, поворотный круг, карман для «зарядки» декораций и многое другое. Все это очень существенно, но это не самоцель.

– Вы откроетесь в День города?

– Планируем так, но сначала дадим гала-концерт для наших строителей. Репертуар начнем играть с октября. Есть интересные планы премьер. В сентябре покажем балет «Золушка» в постановке Олега Виноградова. Знаменитый балетмейстер Джон Ноймайер к марту готовит «Чайку». В конце сезона начнет работу Юрий Григорович, он перенесет к нам один из своих спектаклей. Александр Титель выпустит «Евгения Онегина». Покажем «Травиату», ранее мы играли этот спектакль только на американских гастролях. Совместный проект с Францией – постановка оперы Дебюсси «Пеллеас и Мелисанда». На Малой сцене планируем современную оперу Владимира Кобекина «Гамлет».