Майя Крылова «Постфактум» сочинила хореограф Дарья Бузовкина – танцовщица, перформер и хореограф. Эта молодая и вроде бы жизнерадостная женщина тяготеет к жанру балета-депрессии. Жанр, спору нет, модный. Главное, воплощать его легко. Берешь тезис: «Наши желания ставят нас перед фактом их фатальной невозможности осуществиться». Начинаешь смаковать мысль вдоль и поперек. Символизируешь телом «радость ожидания, обернувшуюся полным разочарованием». Описываешь руками и ногами «обыкновенный животный страх или страх, появившийся путем умозаключений». В общем, ждешь чего-то хорошего, а оно «приходит слишком поздно, когда уже все равно». Есть место и оптимизму: ребята, не сдавайтесь, пробуйте «пробить стену своих страхов и заблуждений», и тогда появится шанс «вдохнуть полной грудью воздух любви и свободы».
Все это Бузовкина, по ее словам, вычитала у Сартра в новелле «Стена», рассказе о ночи перед расстрелом республиканцев в Испании 30-х годов. Фраза одного из персонажей: «Это боль, которую я почувствую завтра» – самое точное определение страха. Апофеоз рассказа – истерический хохот героя, который не хотел купить жизнь ценой предательства, но невольно предал. Если таковы любовь и свобода, то лучше быть несвободным и никого не любить.
В «Стене» хватает описаний телесных и психологических примет жизненных разочарований, которые, по Бузовкиной, просятся в танец. Тело в состоянии страха – нечто липкое и двусмысленное. Дарья предлагает набор движений, долженствующих эту липкость выразить. Усилить чувство призваны белые кубы разных размеров, разбросанные по сцене, и лампы дневного света, в упор освещающие персонажей. И мужчины, и женщины, как водится в современном танце, обуты в одинаковые мужские ботинки, которыми яростно пинают самый большой куб, у него неожиданно вырастают ноги, и куб начинает гулять. В ответ герои что-то глухо и вразброд бормочут, зловеще хохочут и вцепляются друг другу в лица пятернями. Потом кто-то кого-то будет таскать за ногу и перекидывать через плечо, причем каждое действие обрывается внезапно, будто героев скручивает судорога. Слово «прошвырнуться» здесь означает не прогулку, а буквальное описание акта бросания тел, а выражение «загнать в угол» подойдет для реалистического рассказа о танцевальных па. Ноу-хау Бузовкиной – коллективное жевание пластиковых стаканов с последующим швырянием на пол. Если на упавший стакан наступить, хруст получится премерзкий, что и требуется.
Кстати, у Сартра все емко и оттого по-настоящему страшно. У Бузовкиной же получилась рыхлая пластическая демагогия. Вместо того, чтобы по улице погулять, мороженого поесть, юноши и девушки увлеченно разыгрывают маниакально-депрессивный синдром с раздеванием: сначала майку стянули, потом и штаны сбросили – вместе с трусами. И стоит тощенький юноша в чем мать родила, скукожился весь. На сцене – смех, в зале – тоска. И хлопки зрителей раздались только раз, в ответ на реплику «мое место в зоопарке».
