Вероника Чернышева Третий фильм конкурсной программы «Кинотавра» можно считать вторым настоящим событием фестиваля. Вторым после «Острова» Павла Лунгина, который был показан вне конкурса. Впечатления сходные по силе. Различные по эмоциональному наполнению. Картина «Нанкийский пейзаж» Валерия Рубинчика красива, как бывает красива лирическая проза. По идее сильно напоминает «Гарпастум» Алексея Германа-младшего. Только это не стилизация, а собственно пейзаж. Сравнение напрашивается с первых же кадров, и оно не в пользу «Гарпастума». «Нанкийский пейзаж» авторы жанрово аттестуют как мелодраму, смыслово – как «притчу об амбивалентности и разрушающей двойственности, балладу об одиночестве человека, который когда-то предал свою любовь». Здесь не все понятно с сюжетом, еще меньше с персонажами. И, как бы банально то ни звучало, – все это не важно. Здесь, как в стихотворении, есть лирический герой, образы метафоричны – их нужно читать, ощущать, можно впитывать, можно интерпретировать. Поддаются ли анализу стихотворения? Тем более пейзажные стихотворения или стихотворения о природе вещей, произошедших в этой стране за последние 70–80 лет? Поддаются, если их правильно прочесть. Иначе – ничего не понятно. Картина подчеркнуто неповествовательная, потому пересказать фабулу просто невозможно. Любовная история. И история страны от начала XX века. И то и другое показано через поэзию Осипа Мандельштама. Александр (Константин Лавроненко) постоянно цитирует его. Он его любит. Еще он любит парикмахершу Надю (Дарья Мороз), а раньше он жил в Китае и любил китаянку – дочь старика-сторожа. А может, это был не он, а его приятель-англичанин Дэвид (этого персонажа из прошлого тоже играет Лавроненко). Однажды он решил расстаться с прошлым, и фильм о том, что из этого вышло. Кадры цвета желтеющих фотографий начала прошлого века, красивые значительные лица, что встречаются только у бабушек в плюшевых альбомах. История закончилась трагично. У этой любви есть плод. Девочка, привезенная Александром в Россию, – дочь любовников, бежавших от гнева старого китайца. Китаянку в желто-серых снах героя тоже играет Дарья Мороз. Фильм вообще – цепь снов, как сказал режиссер. Наверное, ему надо верить. Еще можно верить девочке лет четырех, которая сидела в зрительном зале и все полтора часа, замерев, смотрела на экран. Дети никогда не уделяют внимания ненастоящему. Прекрасны в фильме диалоги: первые кадры – двое едут в поезде. Он что-то пишет, она спрашивает его: «Ты снова выдумываешь?» – «Нет, – отвечает он ей, – на этот раз я хочу написать правдивую историю». – «Кто же даст тебе рассказать правду?» Любовная китайская лирика, вышитая на ковре с нанкийским пейзажем, что висит у Нади в комнате, эротические картинки на шелке (герои все время их рассматривают), тоталитарные мифологемы (они то и дело всплывают), образ железной дороги, ее в какой-то момент пересекает главный герой, огромный каменный Будда, которого везут по Москве в финале, и почти ритуальные танцы сбитых комсомолок на Красной площади из черно-белых хроникальных кадров – ничего не выглядит ни натяжкой, ни допущением. Потому что в снах возможны самые неожиданные соединения картинок и лиц. Эта сновидческая суггестия смыслов, может быть, и не нова, но воссоздана тонко и снята очень красиво.
«Век. Известковый слой в крови больного сына
Твердеет. Спит Москва, как деревянный ларь,
И некуда бежать от века-властелина...
Снег пахнет яблоком, как встарь.
Мне хочется бежать от моего порога.
Куда? На улице темно,
И, словно сыплют соль мощеною дорогой,
Белеет совесть предо мной».
О.Мандельштам, 1924, 1937.
В кулуарах поговаривают, что «Нанкийский пейзаж» претендует в этом году на главный приз «Кинотавра». Еще все очень ждут «Изображая жертву» Кирилла Серебренникова – черную комедию, экранизацию одноименной пьесы братьев Пресняковых, «Мне не больно» Алексея Балабанова с Ренатой Литвиновой в главной роли, а также «Связь» Авдотьи Смирновой и «Эйфорию» Ивана Вырыпаева. Посмотрим.
