Елена Кутловская
Кирилл Лавров по-прежнему предан той культуре, которую привил ему Товстоногов.
Фото Евгения Зуева (НГ-фото)
– Кирилл Юрьевич, тема «Квартета» – довольно страшная, особенно для современной России: пожилые люди самостоятельно не выживают, а их дети и родственники себя с трудом прокармливают, поэтому «сдают» в дома престарелых своих стариков┘
– Если уж говорить о «страшности» этой проблемы – так она актуальна для любой страны, и даже для такой благополучной, как Америка. Вы поймите, старость ужасна, как сама мысль о смерти. «Человек всегда будет бояться смерти» – так говорит Вершинин в «Трех сестрах». А вместе с ним – умирающий Чехов, который не стар, но болен, и его, конечно же, мысль о смерти пугает┘ И чеховский Вершинин абсолютно прав. Даже через тысячу лет человек будет бояться смерти. Просто мы никогда не смиряемся с неизбежным концом. Поэтому тема нашего спектакля вызывает особый интерес большинства зрителей. Мы рассказываем залу историю четырех людей, которые в свое время имели завидную судьбу┘ Но – жизнь привела их в дом престарелых. Я бываю время от времени в Доме ветеранов сцены у нас, в Петербурге, – печальная картина┘ Но хорошо, что есть такой дом, который одиноких стариков может пригреть и предложить им уход. Некоторые, знаете ли, очень страдают там от одиночества, хотя, казалось бы, живут в коллективе. А что может коллектив дать старости? Ничего. Все, кто существует в Доме ветеранов сцены, абсолютно одиноки: они, как правило, уже потеряли своих близких, за ними некому ухаживать, поэтому где им быть, как не в богадельне? А богадельня – как бы мы к ней ни относились – гуманная вещь.
– Виктор Сухоруков рассказывал, как, сидя в столовой на «Ленфильме», он наблюдал чудовищную картину: одна из актрис, кумир шестидесятых–семидесятых, выпрашивала сосиски у буфетчиц, а потом их жадно ела. Буфетчицы были, бесспорно, гуманны┘
– Замечу – наша пьеса написана английским драматургом, и то, что происходит с пожилыми ветеранами сцены, – это не только прерогатива России. Да, наше общество значительно беднее развитых стран. Но дом престарелых и люди, которые туда попадают, – это не случаи, а уже, к сожалению, привычная реальность для всех стариков планеты┘ Вспомните гастрольный спектакль американцев «Игра в джинн»? Там – та же тема┘Так что вряд ли то, о чем мы говорим в спектакле, имеет отношение к гуманности или негуманности – не те слова, понимаете? Это заурядная проблема конца жизни под названием «старость». Ну конечно, на Западе условия для стариков – лучше. Но все равно – дух и запах богадельни присутствуют везде, даже там, где стариков кормят, как в ресторане! Старость – сама по себе трагична, вне тех проблем, которые существуют вокруг пожилых людей в обществе.
– А что страшнее для вас – творческая смерть или человеческая?
– Сцена – это страшная лотерея. Я знаю многих прекрасных актеров, которые работают в провинции и которые при удачных обстоятельствах могли бы стать такими же звездами, как тот же Сухоруков! Но проиграли в жизненной и профессиональной лотерее. Я честно скажу – не люблю этого эпитета «звезда». Сейчас столько «звезд» развелось...
– Ермолову среди их обилия не разглядеть?!
– И не только Ермолову! Звезд сегодня миллион, а хороших актеров – десяток, не более┘ Лотерея, которая сопутствует актерской судьбе с самого начала, не прекращается для тружеников сцены никогда. И тот, кто выбрал профессию актера, должен знать, что путь, по которому он пойдет, совсем не обязательно приведет его к желанным результатам, к славе. Или к богатству – для многих, увы, слава и деньги – главное в выборе профессии. Причем вот что странно: талант иногда куда менее важен, чем удача! Или встреча с нужным режиссером┘ Собственно, вся наша жизнь строится на том, «попал» ты или «не попал»! Ощущение времени необходимо любому артисту. Это не значит, что надо задрав штаны бежать за молодежью, за модой┘ Да, я вижу, что театральное искусство сегодня переживает эпоху внутренних художественных перемен. Я, как старый человек, как актер, воспитанный Товстоноговым, – а это был великий режиссер! – придерживаюсь его школы. Понимаю и чувствую новое время. Но – это вечный конфликт поколений, и я отстаиваю ту культуру, которая родила меня как личность и как актера. Ту культуру, которую мне «привил» Георгий Александрович Товстоногов, умевший соединить стилистику и методику Станиславского с тем, что делал поздний Мейерхольд. Кстати, мой отец служил актером в театре у Мейерхольда. И был его страстным апологетом.
– Какой спектакль поколения «next» вам нравится?
– А я не хожу в театр. Ну, разве что иногда, когда имею достоверные сведения о том, что этот спектакль обязательно заденет мое сердце. Знаете, почему я выбрал такую стратегию? О! Несколько раз я так обжегся! Мне нынешние эксперименты режиссеров неинтересны. Хотя я очень ценю талант многих. А вот общая тенденция в современной режиссуре мне не по душе. Вот режиссер Серебренников говорит, что ему не нужна пьеса, не нужны артисты. Ему нужен текст – это его слова. Я прочитал их в одном из журналов. Серебренникову нужны люди для воплощения его замыслов. Такая режиссерская концепция меня абсолютно не устраивает! Вы поймите, я сейчас не его творчество обсуждаю, да и не имею на это право, потому что практически не видел спектаклей Серебренникова. Я обсуждаю его слова, которые прочитал. Они мне не нравятся. Как не нравятся и слова о «Квартете», написанные одной критикессой: «Какие банальные вещи говорят в этом спектакле – искусство никому не нужно, если оно не трогает сердца». Написано было с эдаким пафосом: ну что за отсталые актеры и зрители, которые могут подобное говорить, да еще такому аплодировать! А я счастлив, что есть люди, которые верят в то, что искусство должно заставлять сильнее биться наши сердца! И меня совсем не радует, если в театр приходят «головастики», выдумщики, которые стремятся сделать из театра конструктор «Лего».
