Марина Гайкович
Первым учеником Геннадия Рождественского в Консерватории тридцать два года назад стал нынешний министр культуры и массовых коммуникаций Александр Соколов.
Фото Романа Мухаметжанова (НГ-фото)
Круглую дату пятилетней давности, помнится, Рождественский встретил за пультом Большого театра, где дирижировал прокофьевским «Игроком»: попытка реанимировать главный театр страны закончилась окончательным и бесповоротным разрывом полувековых отношений и обидой на всех и вся. А ведь в двадцать лет впервые дирижировал в Большом! Этот и еще масса других фактов достойны в одно мгновение сделать Рождественского гиннессовским рекордсменом. Его репертуар состоит из более чем двух тысяч сочинений (да есть ли вообще написанная музыка, которую он не играл?), из которых около пятисот – российские премьеры, а более трехсот – мировые; по количеству записей ему нет равных в мире: в фонотеке Рождественского около восьмисот наименований. И все это маэстро осуществляет, как сейчас говорят, «не напрягаясь». Вообще смелость и озорство – неотъемлемая часть Рождественского человека и профессионала. Он не побоялся играть запрещенных композиторов, не в Москве, так в провинции – многие вспоминают, как пол-Москвы двинулось в Нижний Новгород на премьеру Первой симфонии Шнитке, и таких примеров – масса. Он не только дирижер, но и публицист, чтец (его программы со словом необыкновенно популярны), педагог, наконец.
Тридцать два года назад Рождественский пришел работать в Московскую консерваторию, и первым его учеником стал┘ Александр Соколов, ныне министр культуры, который в своей поздравительной речи поведал о конкурсе, который ему пришлось в свое время выдержать, чтобы попасть в класс к Рождественскому. Нынешние «начальники» Рождественского – ректор Тигран Алиханов и проректор Елена Соколова – подарили ему раритетные альбомы, за которыми, говорят, он давно охотился. Но самый пикантный подарок преподнес маэстро художественный руководитель театра Геликон-опера Дмитрий Бертман. Сначала букет, в котором расцвели словно дирижерские палочки три оригинальных цветка (больше, правда, смахивающие на шпаги). Затем бутылку со средством Макропулоса (крепостью, разумеется, не менее сорока градусов) преподнесла дирижеру дожившая до трехсот лет героиня оперы Леоша Яначека Эмилия Марти (певица Наталья Загоринская) в память о совместной работе. И, наконец, Бертман пообещал маэстро┘ новый театр.
Ну а музыкальное приношение сделали учителю его студенты – прошлые и настоящие. Произведения были подобраны по вкусу Рождественского (не исключено, что он сам составлял программу) – композиторы из числа «Семеро их» (так назывался последний филармонический абонемент Рождественского, куда вошли сочинения семи лучших отечественных композиторов ХХ века) и каждый опус исключительно праздничной направленности. Константин Чудовский порадовал профессора Праздничной увертюрой Шостаковича, народный артист России, художественный руководитель и главный дирижер Ярославского губернаторского оркестра Мурад Аннамамедов устроил «Фейерверк» в честь юбиляра (фантазия Стравинского), а Валерий Полянский спел профессору «Здравицу» (кантата Прокофьева была написана тоже по случаю дня рождения – Сталина, который в 1948-м все равно предал композитора анафеме). Рождественский между тем с крестом на шее, орденом и звездой Героя на груди сидел в ложе, гордился учениками, подмечал ошибки (были, были), а во втором отделении вышел к оркестру (Государственная симфоническая капелла России) сам.
Для юбилейного концерта Рождественский, как всегда, нашел то, что еще никто не играл, а именно вокально-симфоническую поэму Сибелиуса «Куллерво», написанную на сюжет о трагической судьбе одноименного героя «Калевалы». Сочинение сложное и нелаконичное (по автору длится 75 минут – не это ли основная причина выбора, по аналогии с количеством лет?), где не лежит на поверхности яркость и разнообразие материала, требует максимально выразительного исполнения, а иначе может превратиться в час с лишним одинаковой музыки, что, в общем, и произошло. Но для публики было важным еще раз прикоснуться к искусству Рождественского, поэтому встречали и провожали маэстро стоя.
