Детям после шестнадцати

Надо сразу отдать должное молодому режиссеру и его недюжинной отваге – ведь для своего дебютного спектакля 23-летний Олег Юмов, выпускник режиссерского факультета РАТИ (мастерская Сергея Женовача), избрал не что иное, как многотомное произведение господина Рабле. Более героическим деянием была бы разве что инсценировка «Игры в бисер», одного из любимейших произведений Юмова. Впрочем, автор композиции Валерий Васильев вычленил из объемистого текста «Гаргантюа и Пантагрюэля» лишь одну сюжетную линию – историю знакомства и дружбы великана Пантагрюэля и мелкого прохвоста Панурга.

А начинается все с битвы, сражения, которое разыгрывается на шахматном поле между золотыми и серебряными фигурами (даже названия фигур куда изящнее, чем в известных нам шахматах, – рыцарь, нимфа и др.). Верховодят ими два актера в черном, вооруженные биноклем и лупой. У одного на спине вышито «Пролог», у другого, соответственно, «Эпилог». Эти, как и все остальные роли в спектакле, распределили между собой Глеб Подгородинский (Пантагрюэль) из Малого театра и Алексей Дубровский (Панург), актер МТЮЗа. Оба упоенно дурачатся, танцуют, играют на волынке и бубне, заигрывают со зрителями, спорят с «голосом сверху», зачитывающим названия глав, предписывающих, что друзьям вытворять на сцене, и то и дело примеряют вместе с новым пестрым облачением новый образ. Подгородинский с одинаковым успехом вызывает у зрителей смех – будь он полубезумной старухой-ведуньей в аляповатом сарафане или благодушным философом в платье, разрисованном облачками, длинноухой шапочке и розовых очках (художник – Мария Вольская). Его Пантагрюэль – порывист и благороден. Панург Дубровского – напротив, трусоват, самоуверен и капризен, точно ребенок. Его инфантильность подчеркивается нарочито маленьким костюмом с короткими рукавами и еле прикрывающей макушку маленькой шапочкой.

Отдельного упоминания заслуживает сценография. Все здесь подчинено рациональному замыслу, в центре сцены водружен потрясающий воображение своей величиной том Рабле, служащий одновременно столом и ширмой для переодеваний, палубой корабля и сундуком, из которого можно в два счета достать костюм очередного персонажа и в который можно при случае спрятаться от закованных в каменные латы великанов. В другое время на нем разместится жрица Бакбук (золотая рыбка в круглом аквариуме) – представительница оракула божественной бутылки. Именно к нему обратится Панург за советом, жениться ему или нет и если все-таки жениться, то будет ли он рогат. Оракул, как и полагается, ответит туманно. «Пить», – скажет он, имея в виду неиссякаемый источник знаний.

Заканчивается спектакль тем же, с чего начинался, – сражением золотых и серебряных фигур, – весьма символично, ибо что есть пьеса, как не шахматная партия между прологом и эпилогом.

Но, как это часто бывает, выиграв, казалось бы, во всех отношениях, постановка проиграла в главном. Молодой романтик Юмов не смог навести мост между сатирой Рабле и сегодняшней действительностью, мост, по которому дух раблезианства сошел бы к сегодняшним нам. Так уж получается, что при всей правдоподобности интонаций, азартной, увлекательной игре актеров, с настоящей волынкой и почти настоящим балаганом, спектакль смотрится тяжеловато. Очевидно, «глубокая и несокрушимая жизнерадостность», которая и есть суть пантагрюэлизм, сегодня не в цене. Дилемма: если бы не известного рода юмор, которым отличается проза Рабле, «Героические деяния» можно было бы рекомендовать как спектакль для детей, но в том-то и дело, что вся соль, все своеобразие Рабле в этом самом юморе. Таким образом, постановка проседает между двумя стульями, ни на одном из которых не усядется. В итоге мы имеем добротное костюмированное представление, сказку для взрослых, которым, увы, не до подобных сказок.