Григорий Заславский
Герои спектакля 'Америка, часть вторая' маются кризисом среднего возраста.
Фото Евгения Зуева (НГ-фото)
═«Как-то раньше все проще было┘» – «Да, при Клинтоне как-то лучше все было┘» – «О, при Клинтоне┘» Несколько минут спустя герои Срблянович, вглядываясь в фотографию кого-то из родственников русской Ирины, начинают грезить о Москве. От таких диалогов легко впасть в депрессию: у них там, оказывается, тоже просвета нет. А можно, наоборот, проникнуться оптимизмом: у нас-то, оказывается, не так все плохо, и в сравнении, скажем, с жизнью Карла (Владислав Ветров), главного героя «Америки┘» есть кое-какие перспективы – в смысле ухудшения.
Пересказывать пьесу Срблянович – дело неблагодарное, да, судя по спектаклю, главное для режиссера Нины Чусовой было не рассказать, а показать. 27 плазменных панелей (ради такого случая спектакль стал совместным проектом театра и крупного технологического концерна), стеклянные выгородки, которые по невидимым рельсам движутся туда-сюда (художник-постановщик – Владимир Мартиросов). Все мелькает, движения почти всех – преувеличены, костюмы – яркие (художник по костюмам – Анастасия Глебова), плечи у метрдотеля, который дежурит в подъезде элитного дома, где живет Карл, – метра на полтора. А уж чеки в ресторане выкатывают – метра на три.
Можно сказать, что Карл, как наш Гришковец, переживает кризис среднего возраста. Только у Карла ситуация намного хуже, поскольку он только что въехал в немыслимо дорогую квартиру, влез в несусветные долги, и тут его увольняют с работы. Глядя на его манеру разговаривать с людьми и уходить от ответов, не скажешь, хорош он или плох. Теряя работу, он, например, приглашает в бар знакомую кассиршу из соседнего магазина, широким жестом заказывает все десерты и уходит, не расплатившись. А затем прикарманивает чаевые метрдотеля – чтобы, вложив в конверт, отнести его этой самой кассирше.
Все беды, а следовательно, все мысли нашего героя крутятся вокруг денег. Даже странно, что Чусова на пресс-конференции накануне премьеры больше всего говорила не про деньги, а про телевизор. Мол, телевизор – наш бог, и живем мы не по часам, не по солнцу, а от шоу до новостей. Если все беды от телевизора, понятно, зачем на сцене так много плазменных панелей, по слову Чусовой, «соединяющих театр с новыми технологиями».
Надо признать: соединения не получилось. Сам по себе гуляет по сцене со своими страданиями стареющего Вертера всеми брошенный Карл. Сами по себе тыкаются носами в кокаин Даниэль (Андрей Аверьянов) с русской моделью Ириной (Елена Плаксина). И уж точно сама по себе – материально обеспеченная супруга Даниэля Мафи (Ульяна Лаптева, работа которой пока, пожалуй, единственная, достойна и серьезного разговора, и похвалы). Отдельно существуют экраны, исполняющие чисто декоративную роль. Если любят на сцене – на экранах «смонтированная», быстрая любовь. Если герои выглядывают из окон – там светится огнями вечерний Нью-Йорк.
Получается, что Чусова в данном случае просто похвасталась материальными возможностями пригласившего ее театра.
Был такой знаменитый спектакль «Калигула» известного нидерландского режиссера Иво Ван Хова. Там без телевизионных мониторов было никак не обойтись. Или – не менее знаменитый спектакль «Фауст, версия 3.11», в котором герои с экрана перебирались в жизнь и так же точно телепортировались обратно.
Спектакль Чусовой вполне можно было играть без дорогих телевизоров. Во-первых, дешевле. Во-вторых, без них, возможно, больше бы времени потрачено было на работу с актерами, прояснение их отношений, самой истории, которую Чусовой так хотелось – судя по собственным ее словам – поведать городу и миру. Про то, что ценности в наше время поменялись, про что-то еще.
Когда-то давно худрук «Современника» Галина Волчек открыла Москве глаза на Николая Коляду, и с той поры принялись его ставить в столице и за рубежом, перестав бояться почти что беспросветного быта его провинциальных героев, обитателей дна, редко когда сводящих концы с концами. Три года назад на сцену «Современника» впервые в России вышли герои Срблянович. К тому времени сербская журналистка за свои мрачные пьесы успела снискать европейскую славу звезды «новой драмы», а после премьеры в «Современнике» ее узнали и в России.
«Америка, часть вторая┘» должна была подкрепить репутацию Срблянович, но не в меньшей степени и репутацию Нины Чусовой, которая параллельно успешной работе в «Современнике» успела наломать дров на многих других сценах. Не отказывая ей в таланте, в даре, ей отказывали в умении додумывать свои же собственные замыслы.
Когда Чусова говорит – это бьющий через край фонтан красноречия. Работа же режиссера заключается в умении канализировать все эти талантливые потоки. На это у Чусовой как будто времени недостает.
Вот и «Америка┘»: работа талантливая, но чрезвычайно поверхностная. Играя словами, можно сказать: Америку не открыла. Так это было бы не страшно, Америку, слава богу, открыли без нее. Чусова не справилась с открытием «Америки┘» Срблянович. Что, конечно, досадно.
