Неторопливая и рассудительная

Натали Портман чувствует себя в Берлине хорошо.
Фото Reuters

-Натали, на последнем Каннском фестивале вы произвели фурор, появившись на красной лестнице наголо обритой. Не было смущения?

– Вообще-то я актриса, и такие ситуации меня не должны смущать. Бывает и похуже. Но, честно говоря, я никак не могла привыкнуть к ощущению, что голову могут обдувать ветры. К тому же к Каннскому фестивалю я уже слегка обросла, а поначалу-то голова была совсем голая. Возможно, будь это другой фильм, я бы отказалась, это все-таки смелое решение. Но сценарий фильма мне не просто понравился, я решила, что сняться в нем – это мой... как бы лучше сказать... моральный, гражданский долг. В мире сейчас происходит столько страшного, и предупредить о том, что нацизм может вернуться, – мне кажется, для артиста это своего рода миссия.

– Вы совершенно непохожи на человека, задумывающегося о политике.

– А как выглядит человек, интересующийся политикой? Седой импозантный мужчина или человек в военной форме и с автоматом с руках? К тому же моя родина – Израиль, хоть я и уехала оттуда совсем маленькой. Но у родителей там остались друзья, и я все время слышу разговоры на политические темы.

– Ваши родители не имеют никакого отношения к кино, тем не менее на съемочную площадку вы попали очень рано, в 11 лет. Как это получилось?

– Сначала меня случайно приметил Люк Бессон и предложил сняться в «Леоне». Мы тогда с родителями уже жили в Америке. Вернее, он не мне предложил, а сначала спросил разрешения у моей мамы, я же совсем маленькая еще была. Я ему очень благодарна, потому что из-за меня ему пришлось сильно переделывать сценарий – по сценарию моя героиня гораздо старше. Многое пришлось переделать, ведь 11-летняя девочка и думает, и говорит совершенно не так, как 15-летняя, у нее еще совсем другой уровень эмоциональных переживаний. Но, очевидно, он что-то увидел во мне, что соответствовало его замыслу больше, чем возраст героини. Правда, поначалу я хотела стать танцовщицей, с раннего детства всерьез занималась танцами. Но танцовщицы из меня не вышло – как только я попала к Бессону, я поняла, что, кроме как кино, не хочу ничем заниматься.

– И все-таки всего в 18 лет вы вдруг бросили кино...

– Ну не насовсем же. Я захотела попробовать свои силы в театре. Меня пригласили попробовать сыграть в одном из бродвейских театров, я согласилась, а потом это оказалось так интересно, что три года я провела на сцене, играла в спектакле «Дневник Анны Франк». Меня еще тогда часто спрашивали, не боюсь ли я, что меня забудут, тем более что я только-только начала сниматься. А я об этом даже не думала. Вернее, думала, но понимала, что быть забытой – это судьба, в том смысле, что если ты ничего из себя не представляешь, тебя и так и так забудут рано или поздно. Пусть уж лучше раньше, это не так болезненно.

– Интересно, почему сниматься в «Леоне» в 11 лет мама вам разрешила, а в «Лолите», когда вам было уже 15, – нет?

– Это совершенно разные вещи. Стрелять и драться на экране совсем не то, что откровенно сексуальное содержание «Лолиты». Эдриан Лайн действительно предложила мне сыграть Лолиту, но я, честно говоря, даже без маминого запрета не стала бы. Все-таки это слишком большая нагрузка на неокрепшие детские мозги, я даже в свои 15 лет тогда это понимала. Я вообще против того, чтобы детей снимали в фильмах на сексуальную тематику. К тому же мне надо было учиться. Многие почему-то думают, что актриса может состояться и без образования. Наверное, может. Ну а если жизнь повернется не туда, куда ты задумал? И окажется, что ничего, кроме как изображать других людей, ты не умеешь? Но все равно бояться ничего не надо. Я никогда не боюсь отказываться от ролей. Я ведь от роли Джульетты в «Ромео+Джульетта» отказалась, потому что там, во-первых, тоже были излишне откровенные сцены, а во-вторых, мне кажется, я нелепо смотрелась с Леонардо Ди Каприо, который гораздо старше меня. И от «Ледяного шторма» отказалась – слишком уж мрачно. Хоть я и рано начала сниматься, я все же думаю, что спешить никуда не надо. Надо только не лениться, а так все придет само.

– Говорят, вы поставили в тупик Джоржда Лукаса, заявив ему, что до его предложения сняться у него вы никогда не видели ни одного эпизода «Звездных войн».

– Он действительно очень удивился, почему-то думал, что весь мир смотрел его фильмы. А я действительно упустила предыдущие «Звездные войны», хотя, конечно, слышала про такой фильм. Думаю, что никакого пробела в образовании из-за такого «невежества» не получилось.

– Вы говорите на иврите?

– Конечно, Израиль – моя родина. Кстати, моя настоящая фамилия Хершлаг. Хотя английский для меня родной язык. Еще я знаю французский, немецкий, испанский и японский.

– А как вы относитесь к тому, что вас называют «новой Одри Хепберн»?

– Отвратительно. Мне ужасно перед ней стыдно, несмотря на то, что ее давно нет в живых.

Берлин