Майя Крылова
Беир любит провоцировать танцовщиков на неожиданные телесные реакции.
Фото предоставлено организаторами гастролей
Спектакль «Однажды, достигнув солнца» – новый, премьера состоялась весной прошлого года. Это тридцать пятый балет хореографа Рами Беира, возглавляющего труппу, и третий спектакль «Киббуца», показанный в России. Фирменные приметы коллектива – атлетические тела, босые пятки, грубовато-доходчивая энергетика танца. И принципиальное отсутствие вторичных половых различий на сцене: по формам тела мужчин, конечно, можно отличить от женщин, по формам танца – нет.
Хриплый старушечий голос «за кадром» произносит грустный отрывок из пьесы Бюхнера «Войцек»: про то, как «она была очень бедна», и не было у нее ни отца, ни матери, и пошла она к луне, а та оказалась обрубком гнилого дерева, а солнце – увядшим подсолнухом, а про звезды и говорить нечего – просто маленькие золотые мухи, а когда она вернулась на землю, то и земля стала маленькой опрокинутой кастрюлей. Пессимизм, конечно, неслабый. Но в нем нет назидательности. Да и вообще спектакль не об этом. Потому что Рами Беир точно знает, к чему призван современный танец (все равно, рассказывается в спектакле какая-то история или нет). Танец стимулирует воображение.
Движения в израильском спектакле – не иллюстраторы слов или концепций. Они вместе с костюмами, декорациями, высокотехнологичным светом предполагают всплеск ощущений, которые даны зрителю в объективной реальности зрелища. И такой материалистический подход рождает абсолютно идеалистический эффект. Получается, что реальности как бы и нет. Она расплывается в тысячах зыбких, сиюминутных впечатлений и ассоциаций по принципу «сколько людей, столько и мнений». А мнения зависят от многого. Какое, например, время года на дворе? Светит ли солнце или капает дождь? Что вы недавно читали? С какой ноги встали сегодня? И какие ассоциации лично у вас вызывает солома? Потому что золотистые, цвета солнца, звезд и луны, соломенные циновки – главный рабочий материал балета. Солома танцует наравне с артистами.
Беир любит, как он сам признается, провоцировать танцовщиков на неожиданные телесные реакции, заставляя их работать с разными предметными фактурами: в его спектакле «Skreensaver» это были кровати, на которых плясали, в балете «Foramen magnum» – громадные деревянные хомуты на шеях исполнителей, а в новом опусе – циновки. Работа постановщика с предметом, пожалуй, самое интересное в балете. В обрамлении сияющей в лучах прожекторов соломы значительнее, чем она есть, смотрится хореография балета, наполовину состоящая из многократно отработанных па «модерн-данса», а наполовину – из «восточных» поз.
Мотив странствия тела и души, намеченный в монологе из «Войцека», формально закреплен в некой девочке с ярко-рыжими волосами и с чучелом фламинго в руках. Комбинируя мелкие шажки с внезапными бросками, девица скрепляет собою действие, распадающееся на ряд отдельных номеров. Но особенно много нюансов слово «путь» получает в моменты соломенных манипуляций – от широких плетеных юбок, в которые танцовщики оборачиваются с ног до головы, через соломенные ширмы, спускающиеся из-под колосников как манна небесная, к плетеным коконам в рост человека, впускающим и выпускающим тела.
Гастроли «Киббуца» – это начало рассчитанной на год программы балетного фестиваля «Гран балет». Его организаторы прилагают героические усилия, чтобы заманить в Москву лучшее в европейском танце. Даст Бог, все сложится.
