Богдан Ступка всегда мечтал быть рантье

Богдан Ступка, конечно, обрадовался 'Нике', но мечтает все равно об 'Оскаре'.
Фото Натальи Преображенской (НГ-фото)

-Богдан Сильвест- рович, вам нравятся голливудские фильмы?

═

– Есть замечательные фильмы. «Человек дождя» – плохое кино? В этом году я стал членом Академии кино Европы, мне прислали из Берлина 40 дисков с фильмами 2004 года. Пока только 10 успел просмотреть. Финский фильм потрясающий! 2 часа 7 минут просидел как вкопанный. Еще «Настройщик» Киры Муратовой мне очень нравится. Но, вы знаете, я не против и хорошей мелодрамы. Почему мы должны с таким отношением говорить: «Немножко мелодрама»?

═

– У вас есть идея фикс – получить «Оскара»...

═

– Да! Это самый престижный приз для актеров. В мире. Я не знаю, какая там будет процедура, но я хотел бы его получить (смеется).

═

– А вы помните, почему пришли в театр?

═

– Может быть, из-за страха перед жизнью. Я видел убитых, повешенных. То есть страх перед жизнью реальной, жестокой, что была в детстве. Он привел в театр. Потому что театр изображает, так сказать, жизнь. Но там не по-настоящему умирают, погибают и так дальше. Там играют в это все. Играют в жизнь. Театр – продолжение жизни. Ты возносишься чуть-чуть над реальностью, но это та же реальность, только в художественной форме. Театр – не побег из жизни, просто человек нашел другую ее форму. Все связано, оно ж не бывает отдельно: жизнь – это жизнь, театр – это театр.

═

– Но вы знаете, иногда в театре видишь то же самое, что происходит в жизни, и это больше действует. Или в кино – не важно.

═

– Ну если Стуруа у нас поставил в 2003 году «Царя Эдипа» Софокла, который был написан две или три тыщи лет назад, да? И до сих пор действует, и ассоциации из реальности. И почему остается классикой? Потому что она актуальна во все времена.

═

– И человек не изменился со времен своего создания?

═

– Человек стал хуже! Не то что не изменился, он очень изменился. И стал хуже, чем был. В нравственном, в любом смысле. Время Гамлетов прошло, теперь время Гильденстернов и Розенкранцев. Я говорю про духовный стан человека. Театр занимается духовным состоянием человека. Он ничего не изменяет, только ставит вопрос.

═

– Вы пытались оправдать своих героев?

═

– Да, всегда. Потому что в плохом ищи хорошее, а в хорошем ищи плохое. Каждая роль, как и каждый человек, состоит из плохого и хорошего.

═

– Вы умеете радоваться жизни?

═

– Солнцу, дождю, да, да... А жизнь? Она к закату движется...

═

– Какое время вам ближе всего?

═

– К закату никакое! Неинтересно мне. Что за радость – приближаться к смерти и уйти в другой мир?! Все удалось: рождение, детство, юность, зрелость, а вот старость не удалась. Болезни, морщины появляются, силы уже не те. Какая радость?

═

– Вы грустный человек?

═

– Я очень веселый в компании... А так грустный, да. В компании они все говорят: «Ой, с тобой не соскучишься». Я всех веселю... Был такой фильм «Дети Райка». Там Жан-Луи Барро играл, и Жорж Вильсон. Кто играл Пьеро – Жан-Луи Барро, – смешащего людей, в жизни был очень грустный. А Жорж Вильсон был трагиком. И на сцене всех заставлял плакать. А в жизни – весельчак, за ним все кредиторы бегали, чтобы он деньги отдал, был такой кураж, кутеж, женщины, выпивка и так дальше.

═

– Ваше самое счастливое времяпрепровождение?

═

– Сон. Спать, спать. Я не могу выспаться. Не получается.

═

– Какие сны вам снятся?

═

– Редко снятся. А если снятся – будто меня предупреждают, что произойдет какой-то конфликт, еще что-то. И всегда сбывается. Однажды мне приснилась очкастая змея, которая улыбалась и все время приближалась ко мне. И улыбалась. Я начал ее уничтожать, но никак не мог и только хвост оторвал. И пошли неприятности – через неделю, месяц. А мне мама, например, звонит, ей 93 года: «Богдан, у тебя все нормально?» Я никогда ей не говорю, что ненормально. «Да». – «Мне приснился сон, что тебя кто-то ударил. Все с тобой хорошо?» – «Да». А действительно, меня ударили. Морально. Наверное, я много об этом думаю, и оно переходит в сон. Се ля ви, как говорится, да?

═

– Есть ли такие обстоятельства, при которых вы бы ни за что не согласились играть.

═

– Конечно. Есть и еще будут. Вы думаете, играть – это радость? Это мука! Хоть Эфрос и написал «репетиция – любовь моя», такое не для меня. Это мучение. Ищешь... Но потом, даже когда найдешь и всякий тебе скажет, что это хорошо, здорово, а тебе все равно тяжело играть спектакли, тебе не хочется играть. Я уже устал от сцены. Сейчас, может быть, такой период, но я устал от работы.

═

– А что вы хотите делать?

═

– Я всегда мечтал быть рантье. Ездить по миру, платить деньги, чтобы ставили спектакли, участвовать в них, заплатить деньги и сняться в фильме. Чтобы не мне платили, и я не своей работой на кусок хлеба зарабатывал, а сам бы мог платить. За то удовольствие, которое я хочу получить. Просто я бы режиссеров набирал и не мешал им. Только дай мне маленькую роль там или что.

═

– Вы для кого играете: для себя, для публики?

═

– Для публики, не для себя. Я рассчитываю на публику, потому что для себя можно сесть в туалете – и играй себе сколько хочешь.