Всем миром за одним Гергиевым

Валерий Гергиев взялся 'окультуривать' столицу.
Фото Александра Шалгина (НГ-фото)

Будучи другом Юрия Михайловича, о чем мэр не устает повторять, Валерий Абисалович, как часы, отбивает московскую музыкальную жизнь: если до недавнего времени его визиты были связаны с редкими гастролями Мариинки, то вот уже несколько лет как в столице поселился гергиевский Пасхальный фестиваль. А с недавнего времени дирижер все больше глядит в сторону Московской филармонии: в прошлом году, опробовав новые технические возможности Концертного зала имени Чайковского, он показал там «Пиковую даму» в полусценическом варианте, а в нынешнем – со взмахом его вибрирующих в воздухе рук филармония шагнула в новый сезон.

На самом деле нет смысла вычислять здесь закономерность, потому как она очевидна. Столь харизматичная личность, как Гергиев, все время будет искать новое не освоенное ею пространство для немедленного покорения. И если сначала Москва сдалась «неистовому Валерию» без боя, то сегодня многие поговаривают о том, что гергиевская творческая экспансия на столицу ставит последнюю в щекотливое положение. Гастроли – гастролями, а проекты, задуманные и воплощенные именно в Москве – это уже несколько иной тип взаимоотношений. Маэстро как будто дает нам всем понять, что без него наша музыкальная жизнь замрет в состоянии штиля. Вот и прилетел будить спящих после летних отпусков москвичей и настраивать их на классику вместе с Оркестром мира. Другой вопрос, как именно маэстро это сделал.

В данном случае искусство от сути искусства несколько отдалилось, что подтверждает определенную тенденцию. Будучи неординарно одаренным менеджером, Гергиев все больше проявляет себя как мастер сочинения акций, в которых собственно музыкальное начало вытесняется пафосом самой идеи. Фигура знаменитого во всем мире маэстро сама по себе является гарантом притока публики. Публике зачастую некогда и – что обидно – лень разбираться в своих музыкальных ощущениях, если таковые вообще возникают. Публика верит брэнду. В данном случае – брэнду «Валерий Гергиев». Верит и идет приобщиться. Вот только к искусству ли, само понятие которого в современной музыкальной жизни (благодаря усилиям многих) нивелировано до примитива: пришли в зал на «имя» – значит окультурились.

Оркестр мира, созданный десять лет назад выдающимся дирижером сэром Георгом Шолти, изначально был призван стать символом единения народов, переживших Вторую мировую войну. «Сборная команда», в которой играют пусть даже и замечательные профессионалы, – это своего рода антреприза – не успевающая вжиться в спектакль до окончания серии его показов труппа. В таком оркестре может быть и профессионализм, и энтузиазм, и даже харизма – что, кстати, было показано на нынешнем концерте коллектива, – но собственного «лица» – манеры, звукоизвлечения, характерного тембра, одним словом, особого, присущего только ему стиля звучания у такой сборной не будет никогда. Коллектив с подобным типом организации, коих, кстати, немало в мире, должен быть мобильным, четким и всеядным. Но главная функция Оркестра мира скорее общественно-политическая, чем творческая, что не совсем точно отражает русский перевод его английского названия «World Orchestra for Peace».

Нынешний концерт состоялся в рамках первого за историю коллектива мирового турне, которое оркестр во главе со своим худруком Валерием Гергиевым обозначил выступлениями в Лондоне, Берлине, Москве и Пекине. К идее связать Европу и Азию, таким образом отметив 60-летие окончания войны, в Москве прибавилось упоминание трагедии в Беслане: слова о гуманизме, добре и созидании, прозвучавшие из уст Юрия Лужкова перед началом концерта, совершенно четко обозначили тему: это выступление – не концерт, но акция. Такой, отвечающей не столько художественной, сколько общественной подоплеке концерта, выглядела и программа, пестрота и бессвязность которой объяснялась желанием объять разные национальные культуры и эпохи. Но воплощение этого желания оказалось поверхностным. Играть подряд увертюру Россини к опере «Вильгельм Телль», «Послеполуденный отдых фавна» Дебюсси, мировую премьеру сочинения финского дирижера и композитора Эса-Пека Салонена «Helix», которое он посвятил всем и всему сразу – Оркестру мира, Валерию Гергиеву и 60-летию окончания Второй мировой войны, еще одну увертюру – на этот раз к «Нюрнбергским мейстерзингерам» Вагнера и, наконец, «Шехеразаду» Римского-Корсакова – это ли не странно? И может ли быть объяснение подобной программе, хоть сколько-нибудь эстетическое, не говоря уже о ее художественном смысле? Впрочем, остается еще один вопрос, адресованный на этот раз Московской филармонии, объявившей открытием сезона музыкально-политическую акцию и вписавшей ее в контекст филармонической жизни. Жаль, что некогда существовавшая магия имени художника обернулась на сегодняшнем музыкальном рынке манией брэнда. А это уже своего рода политика, но никак не музыка.