Майя Крылова Конечно, среди них есть интересные артисты (40 участников соревнований в Москве имеют победы на других конкурсах). Но не в первый раз на наш конкурс не приехали представители ведущих балетных стран мира: нет французов, англичан, датчан, американцы представлены пятью исполнителями. Ни одного немца или итальянца, китайцев всего двое, а там в последние годы балет достиг впечатляющих высот.
По условиям первого тура исполнители показывают вариацию или па-де-де (для дуэтов) из классики плюс современный номер. Из списка разрешенных фрагментов конкурсантам особо полюбились вариации Китри и Базиля («Дон Кихот»), Маши (Щелкунчик») и Лизы («Тщетная предосторожность»), фрагмент из советского балета «Пламя Парижа» и почему-то Третья Одалиска из «Корсара». Одалисок было столько, что зрители шутили: «не конкурс, а однобокий гарем».
Достижения на Новой сцене Большого театра станут более очевидны на втором и третьем туре, когда отсеют самых слабых (а их много). Некоторые конкурсанты вообще перепутали адрес и решили, что они находятся на эстрадном шоу. Другие, как китаянка Су Инь Син, начинали танцевать во здравие (ее отличное адажио Черного лебедя), а заканчивали слегка за упокой (гораздо слабее исполненные вариации). Есть проблемы на уровне организации. Вроде бы мелочи, но если из радиорубки во время номеров на ползала слышно «даем свет!» или «пошла фонограмма», хочется подойти и спросить: «Мы вам не мешаем?» А ошибки диктора, объявляющего имена участников и названия номеров, и вовсе курьезны. Никто не объяснил оратору, что нельзя сказать «музыка Бъорка», если звучит песня певицы Бъорк. И нет такого хореографа – Иванов, а есть великий русский хореограф Иванов, с ударением фамилии на втором слоге. А почему журналистов не пускают за кулисы? За попытку туда попасть грозят лишить аккредитации. Я проникла один раз, нелегально, а за кулисами навстречу попался сотрудник конкурса. Сними скорей, говорит, «бэдж» с груди, а то охрана увидит – отберет. На мой вопрос, в чем дело, ответ был: «Ходят тут всякие несознательные и спрашивают у артиста, какой он бандаж надел». Ну, и на кой черт нужен бэдж, если не для расширения возможностей конкурсной работы журналиста? Котлеты дома на кухне накрывать?
Среди других, боле серьезных недостатков – слабые стопы и техническая недоученность многих российских конкурсантов, абсолютно инфантильный уровень мышления постановщиков (параллельно с исполнительским идет конкурс хореографов), неумение артистов слушать и слышать музыку, часто – неправильный выбор репертуара и бессилие в артистизме (многим девочкам, изображающим роковых женщин, хотелось сказать: не умеешь – не соблазняй). Что приятно вспомнить? Выделяются уровнем белорусы Иван Васильев и Александр Бубер, кореянка Ким Джи А, выпускница московской Академии хореографии Чинара Ализаде, россиянки Елена Казакова и Мария Виноградова, украинцы Андрей Писарев и Екатерина Алаева, американка Кристина Шевченко. Список (его наверняка пополнит группа конкурсантов из Большого театра, особенно Наталья Осипова и Екатерина Крысанова) больше женский, что отражает общую картину: уровень исполнителей конкурса ниже, чем исполнительниц.
Впрочем, все еще впереди. Непоправимых вещей на конкурсе нет, разве только травма. (Конкурсанты приезжают с собственной страховкой, а известно, что страховые компании очень неохотно берутся за артистов балета.) Многообещающая Наталья Сомова из Музыкального театра упала и повредила ногу во время исполнения па-де-де из «Корсара». Говорят, у предыдущей исполнительницы с костюма отлетела бисеринка, наступить на которую во время танца хуже, чем гулять в скользких ботинках по льду.
